Бенгт Даниельссон - Счастливый остров
Величина урожая зависит, разумеется, от многих причин, но вообще считают, что каждая пальма в среднем приносит в год около полусотни орехов. Четыре ореха дают килограмм копры. На каждом гектаре земли умещается примерно восемьдесят пальм; следовательно, в год с гектара можно получить тонну копры. Но фактический сбор на Рароиа значительно ниже по той простой причине, что много орехов сгнивает или поедается крысами.
Правда, если бы плантации своевременно расчищали от кустарника, орехи не пропадали бы, но островитяне предпочитают не утруждать себя столь однообразной и утомительной работой. Из-за этого много орехов теряется в хаосе ветвей и листьев. Я однажды деликатно спросил Кехеа — почему бы ему немного не расчистить участок, и получил характерный ответ:
— А зачем? Я и так не поспеваю управляться со всеми орехами, которые собираю. Выходит, расчищать заросли — пустое занятие.
— Но ведь можно нанять рабочих, если у тебя столько орехов? — продолжал я.
— Это, конечно, неплохая мысль. Но сейчас почти невозможно найти рабочих, да я и так доволен!
Крыс тоже вовсе не обязательно терпеть. Повсюду на островках можно видеть на земле пустые орехи с дыркой возле плодоножки, где кожура наиболее тонкая. Это работа крыс. Большинство из них буквально живет в кронах пальм, там они и прогрызают орехи, чтобы полакомиться содержимым. Расправившись с плодами на одной пальме, вредители перебираются на другую.
Лучший способ защитить кокосовую пальму от крыс — набить вокруг ствола широкую полосу жести. На Таити таким способом целые плантации были избавлены от вредителей. Я рассказал об этом Ронго и спросил, почему он не сделает так же.
— Здесь, на Рароиа, этот способ не помогает, — заявил он. — Крысы прыгают через кольцо.
— Делай его пошире.
— Все равно перепрыгнут.
— На Таити крысы никогда не прыгают, через железо, — упрямо твердил я.
Но Ронго не уступал.
— Возможно, — ответил он. — Только на Рароиа другие крысы…
Я сдался: ведь в конечном счете с крысами обстояло точно так же, как с расчисткой зарослей. С какой стати раройцам оберегать свои пальмы от крыс, когда орехов и так больше, чем нужно. Они достигли идеального, как им кажется, соотношения затраты труда и доходов и не желают рисковать. Доказательством этого служит то, что на Рароиа, в отличие от большинства других мест, продукция падает, как только поднимаются цены!
Я часто тешил свое воображение, представляя себе, что получится, если плантации Рароиа попадут в руки настоящего дельца. Прежде всего он, наверное, решил бы вопрос рабочей силы. Затем позаботился бы о том, чтобы использовать энергетические ресурсы. На Рароиа есть два неиссякаемых источника, которые могут обеспечить электроэнергией всевозможные механизмы. Речь идет о неутомимом пассате и сильном течении в проливе, соединяющем лагуну с океаном. Деляга, конечно, установил бы ленточную пилу, чтобы распиливать орехи, и сушилку, чтобы приготовление копры не зависело от погоды. (Кстати, все это не фантазия: и пилы и сушилки можно увидеть на других островах в Тихом, океане.)
Далее предприимчивый субъект без труда нашел бы новые, лучшие способы использовать ценнейшее сырье, даваемое кокосовой пальмой. Он стал бы, например, вить канаты, изготовлять из волокна изоляционные плиты и другие строительные материалы; вероятно попытался бы экспортировать консервированное кокосовое молоко и кокосовый сок. Без труда нашел бы он применение листьям и корням, не говоря уже о скорлупе. Но и это все — только начало; рано или поздно он стал бы подумывать, нельзя ли с гораздо меньшими расходами производить на Рароиа, или на другом острове, все те продукты из копры, которые производятся в Европе: мыло, маргарин, масло… Нет, довольно! Ставлю точку, подавленный величием открывающихся перспектив!
Нужно ли договаривать, что ради нас самих и ради наших друзей мы надеемся, что на острове никогда не появится такой одаренный делец: он положил бы конец радостной жизни островитян, которую мы полюбили не меньше, чем сами раройцы.
Глава 9
Рыба наша насущная
Отче наш, иже ecu на небесех,
Рыбу насущную даждь нам днесь…
Так молилась одна раройская девушка. Она была совершенно права, потому что на Рароиа рыба несравненно важнее хлеба. Многие островитяне совсем не едят хлеба, а кто и ест, так очень редко — на рождество, пасху или еще по каким-нибудь праздникам. Зато рыбу раройцы едят ежедневно, и все их любимые блюда представляют собой продукты моря в том или ином виде.
Да это и вполне естественно для народа, который живет на уровне моря посреди величайшего в мире океана, на атолле, образующем огромный природный рыбопитомник. В сравнительно мелкую лагуну ежедневно с приливом заходят тысячи, десятки тысяч рыб, из которых многие остаются и размножаются. Другие рыбы издавна обосновались в лагуне, приспособившись к коралловым отмелям и подводным зарослям. (Как они первоначально попали сюда, предоставляю объяснять зоологам.)
Но в отличие от настоящего рыбопитомника, здесь одинаково легко ловить рыбу и в самом раройском «аквариуме» и вокруг атолла. Широкий уступ внешнего рифа представляет собой привычное «пастбище» для многих видов. Рыба ходит косяками, и островитяне могут буквально черпать ее из моря в любом количестве, не опасаясь, что убудет.
Сколько видов обитает в лагуне — никто не знает, но я без особого труда насчитал около двухсот, а сами раройцы называют по меньшей мере еще столько. Пусть местные названия не отвечают требованиям научной систематики (часто раройцы по-разному называют большую, среднюю и мелкую рыбу, относящуюся к одному и тому же виду), все же получается внушительное количество видов.
Температура воды круглый год очень ровная, колеблется в пределах 27–30°, и естественно, что здесь обитают совсем другие рыбы, чем в наших широтах. Примечательно, что нам не пришлось увидеть на Рароиа ни одной известной нам ранее рыбы.
Некоторые рыбы достигают длины в два-три метра, а весят столько же, сколько взрослый человек; другие — совсем маленькие, несколько сот штук может уместиться в обычной глубокой тарелке. У одних длинный острый нос, других отличают плавники, напоминающие ангельские крылья, есть колючие, как ежи, но все они очень красивы и сверкают всеми мыслимыми красками и оттенками. Подчас встречаются просто невероятные узоры; очень распространенная рыба кокири являет глазу какую-то сюрреалистическую оргию цветов: вокруг рта у нее розовые полосы, словно небрежно накрашенные губы, в верхней части головы — коричневый треугольник, из которого смотрит большой глупый глаз (не отсюда ли взяли свой символ многие теософские общества?), внизу, на «подбородке» — непривлекательные светло-зеленые пятна, на спине — прозрачные светло-желтые плавники, ближе к хвосту на теле появляются оранжевые полосы на буром фоне и, наконец, хвостовой плавник украшен желтыми точками, которые, рассыпавшись в беспорядке, как бы ищут выхода из голубого лабиринта.
