Виктор Дихтярев - Вся жизнь - поход
- Это несколько из другой области. Мы еще будем говорить о мотивах и потребностях. Но в общем, ты прав. Определить, чем руководствуется человек в своей работе, сложно. Поэтому будем пока оценивать только результат деятельности - например, кто и как работает на биваке. Кстати: многократное включение в одну и ту же деятельность превращает ее в привычную и не такую уж трудную.
- А как научиться преодолевать себя?..
Даже пятиклассники поворачивали носы от одного оратора к другому и нетерпеливо ерзали, пытаясь немедленно войти в разговор. Основное направление беседы - умение преодолеть себя во имя значимой цели запоминалось туристами и, смею думать, помогало им в учебе и в наших походах. Ребята привыкли к ночевкам на снегу - это стало обычным делом, и я даже пошел на довольно жестокий эксперимент. Увидев, что к вечеру температура опустилась к тридцати градусам, сказал, что мы будем моделировать ночевку в горах на леднике. Никаких костров, но чтобы все были в тепле и накормлены.
В палатках загудели примуса - от них и тепло, и надежда на скорый ужин. Подхожу к каждой палатке, спрашиваю, все ли в порядке.
- Нормально, - отвечают ребята.
Но пока обходил палатки, бедра замерзли так, что пришлось долго оттирать их под спальниками.
Старшие заталкивают в палатки кастрюли с кашей, потом разносят чай.
- А воду для посуды согреть можно?
- Грейте, - кричу. - Заодно и грейтесь.
За ночь никто не погиб, но утром, при чуть ослабевшем морозе, хлеб пришлось распиливать ножовкой.
После завтрака, для полноты впечатлений, я устроил спуски на веревках с крутых склонов.
- Умрем! - кричали ребята. - Вниз одни сосульки скатятся!
- А если такая погода прихватит в горах? Терпите!
И ребята терпели. Зато потом, на горных маршрутах, любые капризы погоды они принимали только как неудобство, но не как трагедию.
Годы спустя, на Тянь-Шане мы застряли под перевалом на две ночевки. Снегопад, ветер. С противоположного склона сходят лавины.
- Ну как? - спрашиваю.
- Нормально.
В каменой нише гудят примуса, все накормлены, лежат в тепле, отсыпаются. Нормально!
На Матчинском горном узле - это на Памиро-Алае - поднялись мы на перевал Щуровского. Вниз и за поворот уходит ледник.
- А где будем ночевать? - спрашивает девушка.
- Сразу за поворотом, - указываю я на поджимающий ледник хребет.
- А-а, - кивает девушка. - Часа полтора еще идти.
Я не понял вопроса. Меня спросили не о том, где мы будем ставить палатки, если везде лед и снег. Это девушку не волновало. Она спрашивала о конкретном месте для бивака.
Мы перестали бояться погодных условий и теперь можно было делать наши маршруты все более сложными. Надо только усилить техническую подготовку туристов. Но тут мы затормозились, и не по моей вине.
Советская школа вновь перешла на десятилетнее обучение, а из интерната вывели старшие классы. Для меня это было как ножом по живому: менялась если не система, то содержание работы - теперь вся опора на четырнадцатилетних ребят. И хотя старшие приходили в отряд и не прекращали походы, заменить их восьмиклассниками было трудно.
И все-таки мы с Людмилой Яковлевной решились на совершеннейшую, как я теперь понимаю, авантюру: взяв 42 человека из 4-8 классов, отправились в путешествие по Прибалтике, используя только появившиеся "Автостопы ".
Интернатский автобус довез нас через Ленинград до пушкинского Михайловского, а дальше: Тарту-Таллин-Рига-Смоленск-Москва - только на попутных машинах. Разбив отряд на группы со своими командирами, мы назначали вечерний пункт сбора - и до встречи! Нас отговаривали от путешествия, предупреждая, что в Прибалтике плохо относятся к русским, - это оказалось полнейшей ерундой. Нигде мы не чувствовали даже намека на недоброжелательство. Когда мы затемно приехали в Раквере и попросили у заведующей уже закрытой столовой разрешения вскипятить чай, нам позволили переночевать в зале, только сказали, чтобы утром расставили по местам сдвинутые столы. Несколько раз мы ночевали в школах, а
в пути незнакомые люди подробно объясняли, где лучше в ближайшем лесу поставить палатки. Это был первый предметный урок интернационального воспитания для ребят. Потом, в каких бы уголках страны мы не бывали, национальных проблем никогда не возникало: русские, грузины, таджики - какая разница!
Едем мы рейсовым автобусом из Сухуми в Зугдиди, чтобы подняться оттуда в Сванетию - мы уже определили для себя на будущее тему путешествий: изучение истории установления Советской власти в труднодоступных местах страны. Спрашиваем пассажиров, можно ли петь.
- О да, пойте, пожалуйста!
Подсаживается к ребятам мужчина. Слово за слово - куда едете, зачем, где будете ночевать.
- Слушай, - говорит мне мужчина. - Зачем искать, где ночевать?
Пойдем со мной, всем хорошо будет!
Мы приходим на окраинную зеленую улочку. Тут же под дерево выносятся столы, с ветки спускается лампочка, включается радио.
- Что вы там будете варить! Обидеть хочешь, да?
Ребят разбирают по домам: какие палатки, это вам что, горы?!
Я и Людмила Яковлевна, как и все, осоловев от обильных угощений, упрашиваем хозяев позволить ребятам отдохнуть и выспаться на улице...
В Сванетии все повторяется заново. Идет серьезная краеведческая работа, и единственное, что затрудняет ее - это непременные пиршества в каждом доме, куда заходят ребята.
Откровенно говоря, я думал, что в Грузии, стране горячих мужчин, надо будет присматривать за девочками. Но ни в этом путешествии, ни в других неприятностей не было: как мы относимся к людям, так и они к нам, и национальность здесь ни при чем.
Под Андижаном мы работаем несколько дней в совхозе на сборе персиков: набираемся витаминов перед выходом на Центральный Памир. Людмила Яковлевна едет в Ош, откуда начинается Памирский тракт - поискать место для ночлега и прозондировать почву насчет машин.
Привожу вечером группу.
- Как с ночлегом?
- Пойдемте, - говорит Людмила Яковлевна.
И приводит во двор частного дома. Под чинарами на достарханах выставляются плов, фрукты и обязательный кок-чай. А нас - больше тридцати человек!
- Может быть, возьмете деньги? - спрашиваю хозяина.
- Разве можно! Вы - гости. Кушайте, пожалуйста. Отдыхайте.
На горных переходах всякий раз, увидев кошару, я сходил с тропы и поворачивал к ней. Сначала ребята удивлялись: зачем?
- Нельзя проходить мимо. Путники здесь редки. Надо подойти, поздороваться, рассказать новости.
Мы выкладываем на кошму свои угощения, чабаны - свои. Начинается неторопливый вежливый разговор. А наши врачи осматривают ребятишек, оставляют таблетки и лекарства. И никто никогда не спрашивал нас о национальности. Зато нужная помощь оказывалась всегда. За все годы путешествий - на Кавказе, на Памире или Тянь-Шане - я ни разу не слышал от ребят неуважительных слов в адрес местного народа: здесь мы с Людмилой Яковлевной свою задачу выполнили.
