Андрей Коробейщиков - ИТУ-ТАЙ
– Нашли? – выдохнул Максим и. вытянув шею, посмотрел на грязь около его ног. Ни одного собачьего следа или светового пятна он там не увидел. Обычная мешанина оставленная ребристыми шинами "внедорожника".
– Максим, никогда не разбрасывайся своими истинными друзья-ми. Будь всегда настороже своих чувств. Жизнь иногда может пре-подносить такие подарки, и тогда очень важно заметить их и с по-чтением принять. Эта собака была только для тебя. Ты бы мог обна-ружить ее следы, если бы захотел. Но ты, я вижу, с недоверием отно-сишься к себе и поэтому готов назвать сном уникальный дар окру-жающего тебя мира и забыть об этом, словно это и вправду был сон.
Алтаец замолчал и, повернувшись, зашагал к приткнувшемуся на обочине "газику".
"Точно, чокнутый", – подумал Максим и еще раз на всякий случай внимательно изучил этот участок дороги. Следов не было. Да это и неудивительно – призраки не оставляют следов. Внезапно по-рыв холодного ветра обрушился откуда-то сверху, закружился сдува-емым с ветвей снежным вихрем. Максим закрыл глаза, уворачиваясь от морозных пощечин, а когда вновь открыл, то увидел, что алта-ец уже стоит около машины и машет ему рукой.
Когда Максим втиснулся в теплый нагретый салон "газика", води-тель о чем-то тихо шептался с отцом, который кивал, по-прежнему отрешенно глядя на лес за окном. Уловить содержание разговора Максим не смог, но понял, что взрослые говорят на отвлеченную тему. Про злополучную собаку не было сказано ни слова.
Алтаец вдруг обернулся и, словно их теперь объединяла общая тайна, снова заговорщицки подмигнул мальчику. В его взгляде на миг проступило что-то странное, будто какая-то часть того сна все-таки проникла внутрь салона, приняв обличье этого чудаковатого водителя. Максим вздрогнул и моргнул, наваждение пропало. Алта-ец отвернулся, заводя оглушительно затарахтевшую машину. Ми-нуту спустя она с ревом тронулась с места, пробуксовывая и завязая в полузамерзшей грязи.
Смеркалось. Спать уже совсем не хотелось, и Максим снова смот-рел на мелькающие за окном деревья и кусты, выстроившиеся вдоль дороги живой изгородью. Он ощущал какой-то смутный, не поддающийся объяснению, дискомфорт. Что-то в окружающем его мире ста-ло не так, и он не мог понять что. Время от времени он поглядывал в заднее окно, просто так, конечно, но глаза почему-то все равно иска-ли черный силуэт на фоне, быстро теряющейся в сгущающейся тем-ноте, дороги.
Местами лежал снег, было ветрено и холодно. Машина резко за-тормозила, будто наткнувшись на невидимую преграду, и пассажи-ры стали выбираться из надоевшей уже, пропахшей бензином каби-ны "газика". Вокруг была непроглядная тьма, и только в узких лучах фар смутно различались впереди очертания темного деревянного дома, стоящего в гуще кедровника. Когда погасли и фары, люди на некоторое время оказались поглощенными вязкой чернотой, зато-пившей все вокруг. Максим замер и, запрокинув голову, посмотрел вверх, в ночное небо, а там раскинулась целая звездная страна, рос-сыпь далеких мерцающих огней. Вселенная нависла сверху таким ощутимым пологом, что, казалось, оттолкнись сейчас от рыхлого снега – и темнота, соединяющая небосвод и землю, мгновенно унесет в вышину, закружит в хороводе звездных искр. Максим никогда еще не видел такой потрясающей картины. Он любил смотреть на ноч-ное небо там, в Барнауле, но в барнаульском небе звезды не каза-лись такими огромными и такими завораживающими. Над головой внезапно зашелестела крыльями птица, и Максим успел различить на фоне сверкающего небесного купола темный расплывчатый силу-эт. Одновременно с этим в окнах дома вспыхнул свет, открылась дверь и на порог вышли двое: старик и мальчик, наверное, одного с Максимом возраста. Закутанный в теплый плащ-накидку, мальчик быстро сбежал с лестницы, подошел к приезжим и сдержанно поздо-ровался. Вслед за ним по ступеням спустился, не спеша, старик. Максим сразу понял, что это дедушка и внук. Судя по лицам, они оба были алтайцами.
Мальчик взял в обе руки тяжелые сумки, выгруженные из маши-ны, и, переваливаясь с ноги на ногу, засеменил к дому. Ковров-стар-ший положил руку на плечо сына и представил его подошедшему старику:
– Здравствуйте, Шорхит. Вот, опять обстоятельства привели нас в ваш дом. Максим, это старинный друг нашей семьи, один из лучших друзей твоего деда. Я надеюсь, что он станет и твоим другом, во вся-ком случае, относись, пожалуйста, к нему с почтением, не то он пре-вратит тебя в лягушку.
Старик расхохотался и приветливо кивнул младшему Коврову:
– Ну, здравствуй, кеспокчи. Что, опять прихватывает? Я имею в виду твои страшные сны. Ничего. Это случается иногда со всеми нами…
Максим растерянно молчал, не зная, как вести себя с этим чудако-ватым алтайцем.
– Ничего, ничего, здесь ты быстро пойдешь на поправку. Проходи-те в дом, Араскан и Унген отнесут все вещи сами.
Мальчик тем временем уже возвратился. Отец похлопал Максима по плечу, как бы подбадривая к новому знакомству, подмигнул, и, поскальзываясь на тонкой корочке льда, покрывающей тропинку, направился вслед за стариком в дом.
Внук Шорхита оказался так похож на своего деда, что казался его уменьшенной копией. Чуть приплюснутый нос, раскосые темные гла-за, текучая походка. Он, казалось, подражал деду даже в жестах. Про-тянув приезжему тощую, но сильную ладонь, он деловито предста-вился: "Унген". Ковров кивнул ему и, ответив на рукопожатие, не менее деловито буркнул: "Максим". На этом церемония знакомства закончилась. Араскан, человек, который их вез, унес в дом после-дние сумки, и мальчики остались около машины вдвоем.
– Пойдем в дом. В это время нельзя оставаться по эту сторону ограды.
Максим удивленно посмотрел на юного алтайца, пытаясь понять, что он имел в виду. Унген, перехватив его взгляд, показал рукой на частокол, окружающий дом чередой заостренных тонкими копьями кольев, и назидательно, словно общаясь с несмышленым малышом, произнес:
– Это ограда. Она ограждает Дом от Леса. Мы сейчас находимся в Лесу, по одну сторону ограды. Ночью на этой стороне человеку нахо-диться крайне нежелательно – опасно.
– Почему это? – спросил Максим, уязвленный подобным тоном.
– Опасно, и все, – коротко отрепал Унген и, отодвинув створку ворот, забрался в "газик". Машина завелась и въехала во двор. Ун-ген быстро выскочил и торопливо стал закрывать воротину, с ехид-ной усмешкой посматривая на закипающего Максима:
– Ну, так что, ты идешь?
– Нет. Погуляю немного здесь, на этой стороне ограды, – ответил тот и, повернувшись, сделал несколько шагом в темноту леса.
– Ну и дурак. Я же серьезно говорю…
