В тени кокосовых пальм - Илья Васильевич Сучков
— Зеленый чайный лист, — продолжает он, — доставляется с плантаций три раза в день. Листочки равномерно раскладываются на стеллажах. В цехе закрывают все окна и двери и пускают горячий воздух на три-четыре часа. Лист вялится, то есть лежит на стеллажах в общей сложности от десяти до шестнадцати часов в зависимости от погоды — сухая она или влажная. Эта чайная фабрика, как и плантации вокруг, принадлежит «Скотиш Ти энд Лэнде Компани».
Владения компании простираются на десятки миль.
Мой собеседник предлагает пройти в комнату главного администратора фабрики, где на стене висит карта Шри Ланки, на которой в самом сердце острова, между Канди и Хапутале, заштрихованы владения фирмы. Отдельные районы помечены большими буквами А, В, С и так далее. Все это на карте похоже на обозначение дислокации различных родов войск или дивизий. В верхнем правом углу карты перечислены все владения фирмы с указанием их высоты над уровнем моря — от этого зависит, какого качества чайный лист будет в том или ином районе.
Их руками собираются зеленые листочки, которые потом превращаются во всемирно известный цейлонский чай
— «Скотиш Ти» производит около одного миллиона трехсот тысяч фунтов чая в год, — поясняет Джеймс. — Восемьдесят процентов лучших сортов чая идет в Англию, остальная часть — на аукцион в Коломбо. Вот почему в Коломбо до сих пор говорят: если хотите купить лучший цейлонский чай, поезжайте в Лондон…
Джеймс показывает мне список совета директоров компании. Ни одной ланкийской фамилии! А вот и адрес штаб-квартиры компании: Эдинбург, площадь Шарлотты, 34. Да, далеко расположилось начальство… Жалобы плантационных рабочих на низкую оплату труда не дойдут. Но точные сводки о сборе чайного листа, прибыли от проданного на аукционе чая доходят отлично.
На чайных плантациях и на фабрике из рабочих выжимают все соки за небольшую плату. А если рабочий не справляется, его сразу же увольняют. В Шри Ланке много безработных, еще больше их на плантациях, где работают почти бесправные тамилы. Вот что говорил о положении рабочих иностранных плантаций президент ланкийского Демократического рабочего конгресса Л. Азиз, выступая на митинге в городе Матугаме.
С утра до вечера трудятся рабочие на плантациях за мизерную плату, а служащие компаний и подрядчики живут прекрасно. Между тем на плантациях в семьях рабочих из каждой тысячи детей сто десять умирают, не прожив года. А смертность среди взрослых выше, чем среди остального населения Шри Ланки.
Недавно, после демонстрации документальных фильмов, снятых английскими кинематографистами, невыносимое положение рабочих чайных плантаций Шри Ланки стало известно широкой общественности Англии. Именно на жестокой эксплуатации плантационных рабочих-тамилов английские монополии наживали огромные барыши. Так, от реализации цейлонского чая компания «Брук Бонд» ежегодно получала прибыли в сумме 15 миллионов фунтов стерлингов, или 225 миллионов цейлонских рупий. Интересен такой случай. По возвращении в Москву из Коломбо три года назад мы сделали остановку в аэропорту Тегерана. В баре аэровокзала мы с одним знакомым ланкийцем заказали по чашечке чая. Спросили бармена, что за чай, откуда он, так как знали, что Иран не производит своего чая. Каково же было наше удивление, когда бармен ответил, что они заваривают только цейлонский чай. Чтобы рассеять наши сомнения, он принес банку из-под чая, на которой было написано: «Цейлонский чай. Экспортируется Англией». Мы молча переглянулись. Перед нами был наглядный пример действия механизма неоколониалистского ограбления, схема которого была до примитивности простая и старая: чай выращивают ланкийцы, а деньги плывут в сейфы лондонских банков.
…Чтобы повстречать в Шри Ланке английского плантатора, нужно было отправиться высоко в горы, где в тенистых, прохладных рощах наследники героев Киплинга выстроили белоснежные виллы. К ним от плантаций чая вверх вьются серпантины асфальтированных дорог. В просторных бунгало англичан полный комфорт и все атрибуты цивилизации: электричество, фены, кондиционеры, ванные комнаты, бассейны. Владелец бунгало имеет две-три машины, но живет, как правило, в одиночестве и потому, наверное, всегда не прочь поговорить с заезжим европейцем. Один из таких добровольных отшельников принял меня однажды в своем уединенном доме, где мы беседовали с ним у камина, совершенно не нужного в этих краях, и пили золотистый, душистый чай, кустики которого были завезены сюда когда-то из Индии, из окрестностей города Дарджилинг (там чай настолько хорош, что его сравнивают по вкусу с лучшими сортами винограда — такими, как мускатель и рислинг). Этот чай любители пьют без сахара.
Задаю вопрос плантатору:
— Что вы думаете, сэр, о будущем иностранных чайных плантаций на Цейлоне? Вероятно, вы понимаете, что цейлонский народ не станет вечно мириться с этим наследием колониального прошлого?
— Ну, вы, советские, даже к чаю примешиваете политику, — усмехнулся англичанин. — Впрочем, ваш вопрос здесь задают ныне многие. И конечно, я всесторонне обдумал эту проблему. Чай — главное богатство острова, а мы в Англии — главные покупатели цейлонского чая и главные его экспортеры в десятки других стран. Если наши здешние плантации будут национализированы, а компенсация окажется недостаточной, то цейлонцев немедленно возникнут серьезные затруднения со сбытом их чая, а это, в свою очередь, нанесет ущерб их государственной казне. У них нет сейчас необходимых крупных сумм в валюте для выплаты нам удовлетворяющей нас компенсации в случае национализации плантаций. Так что пока я спокойно пью этот замена тельный чай…
В своих прогнозах английский плантатор глубоко ошибся. Не прошло и трех лет, как ланкийское правительство предприняло смелый шаг, чтобы покончить с остатками колониализма в экономике. Было национализировано 400 чайных, каучуковых и кокосовых плантаций общей площадью свыше 108 тысяч гектаров. Две трети этих земель занято под чаем. Важно отметить что среди национализированных крупных компаний оказались все 87 так называемых стерлинговых, или зарегистрированных в Англии. Так закончилась последняя глава английского господства на острове.
Уже совсем стемнело. Я благодарю хозяина за чай и Сигелу. Мы прощаемся. Выходя, я обращаю внимание и и висящий на стене пробковый шлем цвета хаки. Тот самый шлем, который был всегда одним из главных атрибутов колонизатора, как бы символом колониализма. Вспомнился рассказ знакомого индийского журналиста: в одном из клубов, объединяющих английских и плантаторов Ассама, существует традиция — каждый, кто уезжает на родину, в Англию, оставляет на стене в клубе свой пробковый шлем, а под ним подпись
