Жан Франсуа Лаперуз - Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»
Бой у Кап-Бретон — типичное сражение второй половины Войны за независимость Северной Америки.
21 июля 1781 г. два французских фрегата: «Астрея» и «Гермиона», крейсируя у острова Кап-Бретон (современный Сидней, Новая Шотландия), обнаружили английский конвой из 13 судов в охранении фрегата и четырех вооруженных кораблей. Французы атаковали конвой и, несмотря на численное превосходство британцев, одержали победу. Французскими фрегатами командовали Латуш-Тревиль и Лаперуз.
В течение многих месяцев Лаперуз был вдалеке от Иль-де-Франса и прекрасных глаз Элеоноры. Он очень любил свою мать и горячо желал угодить ей. Более того, он глубоко уважал мадам де Весиан и писал, что «всегда восхищался ею и уверен, что ее дочь похожа на нее». Все эти влияния поколебали его, и он уступил. Однако, будучи искренним и честным от природы, он не делал тайны из любви к заморской даме. Он написал мадам де Весиан откровенное письмо, в котором признавался:
«Я очень чувствителен, поэтому стану самым несчастным человеком, если окажется, что я не любим своей женой, не пользуюсь ее полным доверием и ее жизнь среди друзей и детей не доставляет ей высочайшего блаженства. Я хотел бы когда-нибудь назвать вас своей матерью, но сейчас я открою вам сердце как своему лучшему другу. Я позволил матери рассказать вам о моем старом любовном увлечении. Мое сердце всегда было склонно к романам, и чем больше я жертвовал благоразумием ради той, кого любил, тем счастливее я себя чувствовал. Но я не могу отказаться от своего долга перед родителями и их желаниями. Я надеюсь, что в скором времени освобожусь. И если тогда я получу благосклонный ответ от вас и ваша дочь сможет одобрить мой характер и быть счастлива со мной, на всех парусах я полечу в Альби и тысячу раз прижму вас к груди! Вы станете мне так же близки, как мои мать и сестры!»
Лаперуз также написал мсье де Весиану, умоляя того не пытаться влиять на свободные предпочтения его дочери и напоминая о том, что «на пути к счастью не должно быть отвращения, которое придется преодолевать». Затем он добавляет: «У меня, однако, есть отношения, которые я должен прервать и которые пока не позволяют мне всецело располагать собой. Моя мать поведает вам подробности. Я надеюсь освободиться через шесть недель или два месяца. И тогда мое счастье будет невыразимым, если я получу ваше согласие и согласие мадам де Весиан, с уверением, что оно не противоречит желаниям мадемуазель, вашей дочери».
«Я надеюсь освободиться…» — действительно ли он «надеялся»?! Было ли это вежливым способом затянуть дело? Или он полагал, что смог совладать со своей любовью к Элеоноре Бруду и что она, французская девушка, понимающая его обязательства перед семьей, отпустит его, пусть и после того, как прольет много горьких слез.
Как бы там ни было, переговоры продолжались, и, наконец, в мае 1783 года семейство де Весиан назвало Лаперуза женихом своей дочери. «Я намереваюсь жить со своей семьей, а также с вашей, — писал он. — Я надеюсь, что моя жена полюбит мою мать и сестер, как и я, несомненно, полюблю вас и вашу семью. Любой другой образ жизни пугает меня, и я достаточно хорошо знаю свет и самого себя, чтобы понимать, что могу быть счастлив, лишь если живу так».
Но в тот же месяц, когда он письменно обязался — это вполне точное слово — жениться на девушке, которую никогда не видел, Элеонора, та, которую он знал, когда-то любил и продолжал любить в глубине души, приехала в Париж со своими родителями. Лаперуз снова встретил ее. Он сказал ей, что должно произойти. Конечно же, она расплакалась — какая девушка сдержала бы слезы?! Прийдя в себя, она поклялась, что уйдет в монастырь, если между ними все кончено. Она не могла выйти замуж за другого.
«Моя история — это роман!» И здесь начинается новая глава этой настоящей любовной истории. Удивительно, что ни одному автору не пришло в голову написать повесть на основе писем Лаперуза. Даже рассказанная без прикрас на нескольких страницах, любовная история Лаперуза лучше, чем девять десятых тех писательских измышлений, которые продаются тысячами! Представьте эту влюбленность двух восторженных молодых людей, прекрасной девушки и отважного моряка, на острове в океане, с его тропическими красками и ароматами, высокими горами и пейзажами долин, купающемся в вечном солнечном свете днем и ласкаемом свежим океанским бризом ночью — этом острове Поля и Виргинии[14], который Александр Дюма назвал раем земным, волшебном оазисе посреди пустыни моря, «сплошь покрытом зеленью и освежаемом прохладными течениями, где в любое время года вы можете спокойно погрузиться в сон в тени пальм и деревьев розового яблока, убаюканные журчанием кристально чистого ручья».
Вообразите, как он восхищал ее и заставлял трепетать, рассказывая о своих приключениях: о штормах, сражениях с ужасными англичанами, о преследовании корсаров и разгроме флотов индийских правителей. Представьте себе ее простодушное изумление и зарождение любви в ее сердце, а затем ее отчаяние, когда оказалось, после всех его утешительных слов и нежных уверений, что ему, графу и офицеру, запрещают жениться на ней — девушке, у которой есть лишь молодость, красота и воспитание, но нет ни положения в обществе, ни состояния, чтобы завоевать расположение тех надменных людей, которые с ней не знакомы. Автор этих строк убежден, что если бы письма Лаперуза увидели свет, пока был жив Александр Дюма-отец, то этот великий французский писатель с радостью обратился бы к ним и создал на их основе роман, который доставил бы наслаждение всем читателям.
Но пока мы пытались изобразить мысленно то, что упустили из виду романисты, мы отошли от реальной истории, к кульминации которой теперь подходим.
После встречи с Элеонорой чувствительное сердце Лаперуза было глубоко тронуто ее горем, и он принял мужественное решение: он женится на ней, невзирая на все препятствия. Он обещал ей это в ее доме на Иль-де-Франсе, и он сдержит слово. Он не пожертвует ее красотой и молодостью даже ради собственной семьи.
Однако существовал договор о браке с мадемуазель де Весиан. Как быть с ним? Лаперуз оказался в затруднительном положении. Однако мужчина, который более двадцати пяти лет провел в море и попадал в трудное положение много раз, знает, что смелость и такт — лучшие союзники. Учитывая, в каких обстоятельствах он находился, все согласятся, что письмо, которое Лаперуз написал матери, объявляя о своем решении, — образец хорошего вкуса и утонченности манер:
«Я встречался с Элеонорой, и я не в силах сопротивляться угрызениям совести, которые снедают меня. Моя чрезмерная привязанность к вам вынудила меня попрать все, что должно быть священно для мужчины. Я забыл клятвы своего сердца, призывы своей совести. Двадцать дней я был в Париже и, верный данному вам обещанию, не виделся с ней. Но я получил ее письмо. Она ни в чем не упрекала меня, но лишь выражала глубочайшее чувство печали. Как только я прочитал письмо, словно пелена упала с моих глаз. Мое положение ужаснуло меня. В собственных глазах я ничем не лучше клятвопреступника, недостойного мадемуазель де Весиан, кому я предложил сердце, поглощенное виной и страстью, которую ничто не может погасить. В равной степени я не заслуживал любви мадемуазель Бруду и хотел оставить ее. Мое единственное оправдание, моя дорогая мать, — безмерное желание во всем угождать вам. Только ради вас и ради отца я хотел жениться. Желая прожить с вами остаток своей жизни, я согласился с тем, чтобы вы подыскали мне жену, которую я мог бы терпеть. Выбор мадемуазель де Весиан ошеломил меня, потому что я искренне привязан к ее матери. Призываю Небеса в свидетели: я предпочел бы ее дочь самой блестящей партии во всем мире! Лишь четыре дня тому назад я писал ей об этом. И как мне согласовать то письмо с моим нынешним положением?! Однако, моя дорогая мать, бесполезно пытаться продолжить эту помолвку. Несомненно, я поступил безрассудно, обручившись без вашего согласия, но я стану чудовищем, если нарушу клятвы и женюсь на мадемуазель де Весиан. Я знаю, что вы трепещете на краю бездны, в которую, как вы боитесь, я собираюсь пасть. Но я могу связать свою жизнь лишь с Элеонорой, и я надеюсь, что вы дадите согласие на наш союз. Моего состояния достаточно для наших нужд, и мы будем жить поблизости от вас. Но в Альби я приеду лишь тогда, когда мадемуазель де Весиан выйдет замуж и когда я буду уверен, что другой, в тысячу раз лучше меня, поклялся ей в любви, более глубокой, чем та, которую было в моих силах предложить. Я не стану писать ни мсье, ни мадам де Весиан. В дополнение к другим вашим одолжениям, прошу вас взять на себя это тягостное поручение».
