Марк Пуссе - По Беломорью
— Рыбалка тут отличная, — говорит Николай, — только вот ветрено сегодня, едва ли будет клев. Попробуйте, а мне пора обратно. Счастливого путешествия.
Ветер и впрямь усиливался и гнал с далекого, потерявшего очертания горизонта полчища косматых туч. Плыть сейчас через многокилометровое озеро нечего было и думать. Разбили лагерь. Григорий натыкал вдоль берега прутиков-сторожков и набросал в протоку донок: «Авось, клюнет!».
Утром заметили — сторожки шевелятся. Оказалось, на донках сидят два налима и килограммовая сорога. На остальных крючках черви были объедены. Что ж, это уже хорошо, и Григорий, накинув плащ-палатку, теперь не отходил от донок. Только кончик прутика начинает шевелиться — сразу подсекал. Крупные сороги то и дело оказывались у него в руках. Азартный рыболов волновался — кончались черви.
Я тоже не высидел в палатке и занялся охотой. И, хотя утки спрятались, на высаженные чучела все же добыл пару. Пришлось нам с Василием опять трудиться в поте лица: потрошить дичь и чистить рыбу.
По улучшению клева можно было предположить, что рыба чувствует перемену погоды… И точно. К полудню ветер стал стихать, на небе появились голубые просветы, сквозь которые все чаще и чаще показывались золотые лучи осеннего солнца. Нам надо было, не теряя времени, переплыть озеро. Шестикилометровой длины озеро Вулиярв мелко и каменисто. Посредине камыши. Но проход быстро нашли — помогло очень сильное течение, которое должно вынести нас в реку.
Когда доплыли до середины озера, внимание привлек сильный птичий гомон. Течение несло нас как раз в ту сторону, и, казалось, птицы совсем рядом.
В конце концов я не вытерпел:
— Высадите меня, посмотрю, что там творится…
Ориентируясь на шум, я побрел по кочковатой низине, поросшей высоченной травой и камышом. Но тут дорогу мне преградили сплошные заросли карликовой березы. Они оказались настолько плотными, что пролезть через них было совершенно немыслимо. А утки крякают совсем рядом, значит, березняк растет по краю водоема. Снедаемый любопытством и азартом, решил пробираться к воде лосиными тропами, благо их тут множество. И хотя тропа увела меня влево, вдоль кустарника, но в конце концов вывела к воде. Я осторожно выглянул: все водное зеркало было черно от тысяч уток, бело от сотен лебедей! Как зачарованный, глядел я на необычное зрелище… Вдруг лебеди стали вытягивать шеи. У воды что-то зачавкало — похоже, шел лось, — и в тот же момент словно взрыв нарушил тишину. Цепляясь хвостами и лапами за воду, лебеди начали разбег, несметная стая уток закружилась и заслонила надо мной небо. Я выстрелил. Две кряквы упали в воду, но птицы не обратили на это никакого внимания. Покружившись немного, стали опять садиться на то же самое место… Нет, охотнику здесь не интересно — слишком много дичи.
Вскоре я вернулся к лодке. Товарищи тоже видели уток и лебедей и возбужденно обменивались впечатлениями… Впереди темнел лес. До наступления темноты надо обязательно доплыть до него, так как мокрые луга и голые берега озера для ночевки явно не годились.
В сумерках высадились на поросший березняком левый берег Поноя. Приготовили дрова, и вскоре мои спутники расположились у костра, готовя ужин.
Ночь эта была для нас необычной. Когда багровое солнце стало тонуть в озере и похолодало, противоположный берег снова огласился трубными кликами лебедей, непрерывным плеском и кряканьем уток. Совсем рядом, с болотины за ручьем, закричали куропатки. Наконец, тьма окутала наш лагерь, вокруг все стихло. И вдруг по небу будто кто-то взметнул огромную зеленую шаль — северное сияние… Мы долго молча смотрели на это чудо природы, и тишину нарушали лишь потрескивающие в костре головни да плески в воде.
* * *После озера характер реки опять изменился. Русло расширилось до двухсот и более метров… Еще в Мурмашах мы были предупреждены рыбинспектором о том, что лов рыбы на Поное на блесну, рогатки и удочки разрешен в верхнем течении, до озера Вулиярв. Ниже этого озера любой лов рыбы запрещен. Дело в том, что до притока Лебяжье поднимается с моря семга, а ее разрешено ловить только понойской сельхозартели «Север».
Закон нарушать мы не собирались. Дальнейшее наше занятие — охота, сбор грибов и, конечно, исследование маршрута.
На самой современной карте Мурманской области Лебяжье, где мы остановились, обозначено как поселок. На самом же деле в пятидесяти метрах от устья притока — одна-единственная землянка. Здесь мы впервые увидели выпрыгнувшую из воды семгу.
Плыли дальше. Утки здесь почти не было. Ясно, что она сейчас на крупных озерах — этих своеобразных «утиных аэродромах» — концентрируется перед отлетом на юг.
Ночью опять дождь не давал нам покоя, а к утру неожиданно сильно похолодало. Мы почувствовали леденящее дыхание осеннего Заполярья. К середине дня двенадцатого сентября, миновав Женихов порог, мы подплыли к Каневке — поселку оленеводов. Здесь оленеводческий совхоз.
В Каневке я едва не оконфузился. Только пристали к берегу, из-за ближайшей избы прямо на нас вылетели четыре диких гуся. Я вскинул ружье, забыв, что, подплывая к поселку, разрядил его. Когда гуси облетели нашу лодку и завернули к устью тут же впадающей речки, послышался детский голос:
— Дяденька, эти гуси в поселке живут. Мы их летом поймали и вырастили.
Нам стало не по себе…
Но вскоре мы уже были друзьями. Ребята сводили нас «в гости» к пойманному весной медвежонку. Пленник не обратил на нас никакого внимания. Он был занят — деловито вылизывал что-то на дне таза.
* * *За Каневкой начались пороги Калмацкий, Ольховский и другие. У Калмацкого встретились геологи. Руководитель партии Костин возился со шкуркой подстреленной им росомахи. Василий Александрович рассказал нам о своей нелегкой работе, о перспективах реки, на которой в будущем намечается строительство Понойской ГЭС…
С росомахой. Фото В. Костина.
Ночь на 14 сентября провели в устье правобережного притока Пурнач.
Пурнач поразил нас обилием заходящей с Поноя семги. Идущая вверх по притоку рыба непрерывно выскакивала из воды. Менее чем в километре от устья на Пурначе есть порог, и я долго сидел у него с фотоаппаратом, пытаясь заснять семгу в прыжке. Но, очевидно, рыба меня видела, и снимок не удался.
Чем ниже по Поною, тем труднее с дровами. На обрывах реки сырые кустарники. Наверху тундра. В устье речки Томба, там была очередная наша ночевка, мои товарищи полезли на крутой склон за дровами. Заодно решили вскарабкаться на самый верх — посмотреть, что там, и натолкнулись на бежавшую по тундре лосиху. На них она не обратила внимания, зато часто тревожно оглядывалась назад. Поскольку в Мурманской области официально объявлено об уничтожении всех волков (хотя местные жители 28 августа видели все-таки двух), лосиху, возможно, преследовал медведь. Они встречаются на всем протяжении Поноя.
