Михаил Первухин - Зеленая смерть
— Просил подарить ему рубашку?
— Да нет!
— Бутылку рому?
— Да нет же, капитан!
— Перочинный ножик? Старый цилиндр? Шитый мишурой мундир итальянского тамбур-мажора?
— О, капитан! — взмолился боцман. — Вы мне слова вымолвить не даете!
— Я? Тебе? Слова вымолвить не даю? Опомнись, боцман! Да говори, сколько твоей душеньке угодно! О чем тебя просил этот лгун?
— То есть не то что просил, но умоляет!
— Тебя?
— Да нет же! Нас всех! Ну, вас, капитан! Потому что он меня за капитана принял, не в обиду вам будь сказано!
— Ну? Так о чем он меня умолял?
— Чтобы мы, значит, подбирали якоря и уходили без оглядки отсюда!
— Кто-нибудь из вас двух, Перазич, с ума сошел! Или ты, или этот соломонец!
— Не знаю, капитан!
— И я не знаю. Я знаю только одно: я заплатил Гинцу за груз «Джессики» сто фунтов стерлингов, как одну копеечку, да затратился на покупку скафандров, на наем в Апии четырех водолазов, па путешествие сюда. Как ты думаешь, деньги у меня бешеные или нет?
— Разумеется, не бешеные!
— Ну, то же! Швырять деньги я и смолоду не любил, а под старость и тем более. Гроша медного даром истратить не намерен!
И будь тут не одна «Зеленая смерть», а будь в компании с нею «Смерть голубая», «Смерть розовая», «Смерть цвета дыма Абукирского сражения», «Смерть полосатая», «Смерть крапинками», сто тысяч разноцветных смертей, мне на всю эту ассамблею в высокой степени начхать. Я пришел сюда добыть со дна моря несколько тонн раковин, и я их добуду. Прочее же меня не касается, особенно пьяная болтовня какого-то изолгавшегося вконец дикаря.
А вот что.
Акулы здесь, надо полагать-таки, водятся в большем количестве, чем золотые рыбки в аквариуме какого-нибудь любителя, и водолазам надо держать ухо востро. Позаботься-ка ты, Перазич, о том, чтобы каждый водолаз, спускаясь на дно, непременно был как следует вооружен. Снабжай ты их малайскими «криссами». Великолепное оружие для борьбы с «морской гиеной»! Одним ударом «крисса» любой акуле можно распороть туловище от челюсти до хвоста, не только кишки выпустить, но и всю остальную требуху акульего тела. Впрочем, я ведь и сам буду с водолазами от времени до времени спускаться: свой глаз — алмаз. Пусти водолазов работать без присмотра, они там усядутся, калякать будут, трубочки покуривать…
Ну, тут Перазич не выдержал:
— Побойтесь Бога, командир! — сказал он. — Под водой-то калякать?
— А ты не видел ни разу неаполитанцев? Те, брат, рта не раскрывая, отлично объясняться умеют! Что хочешь друг другу сообщат!
— Это как же так?
— А руками! Получше действуют, чем иной матрос языком!
— Положим, что так. Но уж курить-то в воде водолазы не сумеют, командир?
— А ты к словам не привязывайся! Мало ли что сболтнешь?! Ну, курить не будут, так все равно, будут баклуши бить. А кто будет за это платить?
Эти господа и так с меня шкуру сняли: по два доллара в день, когда они не спускаются, плачу я им, да по пяти за день работы под водою. Вот ты и посчитай…
Мой верный боцман только покрутил головой.
Так этот разговор и закончился.
Утром следующего дня, убедившись, что все в порядке, я распорядился начинать работы.
Хотелось мне самому понаблюдать, как будут управляться мои водолазы, и вместе с первой парой спустился на дно и сам я.
Ну, поглядел я на то, как они начали ломами и зубилами выламывать бока у злополучной «Джессики», чтобы образовать широкое входное отверстие прямо со дна в трюм: так было бы легче пробираться туда, где лежали раковины. Палуба-то уж больно изуродована: исковерканные железные штанги, снасти, обломки досок палубы, какие-то переборки, все это громоздилось на палубе, образуя своего рода паутину.
Правда, расчистить всю эту рухлядь не мудрая штука. В крайнем случае подложил парочку динамитных патронов, и дело в шляпе.
Но зачем рвать судно динамитом, когда, повторяю, в трюм гораздо легче проникнуть сбоку? А в боку у «Джессики» было столько дыр, что казалось, будто кто-то из парохода хотел настоящее решето соорудить!
Поработали под моим наблюдением водолазы целый час.
Никто работе не мешал, и шла она отлично.
Воздушные насосы работали преисправно, недостатка в воздухе мы не испытывали. Давление пластов воды, правда, давало себя знать: хоть и лежала «Джессика» на сравнительно мелко месте, так, что если бы уцелели ее мачты, то, пожалуй, торчали бы они из воды, но все же, когда работаешь и на глубине всего десяти-двенадцати сажен, давление воды чувствительно. И будь я трижды, даже три с тремя четвертями раз проклят, если я когда-нибудь выберу для себя ремесло водолаза, хотя хороший водолаз умудряется зарабатывать лучше иного капитана!
После часовой работы мы все трое поднялись на палубу тут же стоявшей «Сузи», чтобы отдохнуть. А тем временем на дно отправилась вторая смена, то есть свежая пара уже заранее приготовившихся водолазов.
Я, признаться, несколько устал, и потому, только сняв с себя скафандр, выпил глоток грогу для подкрепления и освежения, и лег в своей каюте вздремнуть часок, доверив надзор за судном боцману.
Не могу сказать, долго ли я продремал. Должно быть, не так уж долго: с полчаса, не больше.
Как вдруг неистовый стук в двери моей каюты разбудил меня.
— Отворите, капитан! — слышу я крик.
— Это ты, Перазич? Что нужно? Случилось что?
— Да с водолазами, капитан, неладно.
Я моментально выскочил на палубу, чтобы узнать, в чем дело. Вижу, оба водолаза из второй смены, тут же вытащили их, значит. Один лежит пластом, и матросы поливают его голову водой. А другой сидит на скамейке. Шлем с него снят: отвинтили матросы и поставили тут же, на скамье. А он, водолаз, сидит, лицо у него бледное, глаза круглые, нижняя челюсть отвисла. И все вздрагивает.
— Что случилось? — спрашиваю его я.
— М-м-м-м…
Только и заговорил он, когда я закатал ему порядочную порцию виски. Да и то сначала виски попросту изо рта вылилось, словно у него не рот был, а дырявое решето.
И только при второй порции сообразил парень, что не морскую воду ему льют в глотку, а прости, Господи, виски по полтора доллара бутылка!
Ну, оправился он, а тем временем и тот, первый водолаз, которого матросы водой поливали, словно он горел, а они пожар тушили, тоже очнулся. Накатали и его чем-то подкрепляющим и освежающим.
Разогнал я матросов, чтобы не толклись около водолазов. Спрашиваю:
— Ну? Что случилось? Акулы, что ли? Или наткнулись на трупы внутри судна?
Надо вам заметить, подлая это штука, трупы утопленников. Сам я знаю одного водолаза, который как-то вошел в каюту затонувшего судна, где было штук двадцать утопленников.
