Бенгт Даниельссон - Позабытые острова

Вся палуба шхуны была занята грузом и пассажирами. Только вышли из Эиаоне — хлынул дождь, и тридцать человек кинулись в тесную каюту. Духота и запах копры скоро выгнали Марию-Терезу опять на палубу. Единственное защищенное место было на корме возле штурвала. По совету рулевого Мария-Тереза забралась в пустой ящик и сделала из плаща навес. Теперь ветер и дождь ей но докучали, но, как нарочно, ночью очень сильно качало, и ее одолела морская болезнь.

Правда, едва шхуна достигла Атуаны, болезнь прошла. К тому же по пути к телеграфу Марию-Терезу ожидал сюрприз: один из наших друзей в Эиаоне примчался верхом, держа под мышкой деревянный ящик, в котором сидел мокрый и злой Нефеликс. Хеиао не забыл, что мы вылечили его мальчугана, и решил хоть чем-то выразить свою благодарность.

— Ничего, если плавание до Папеэте окажется не совсем приятным, — заключила Мария-Тереза. — Теперь все тревоги позади, и, откровенно говоря, я только рада расстаться с Маркизскими островами. Кстати, передаю микрофон человеку, который со мной полностью согласен…

Я услышал ее смех и тотчас понял, чему она смеялась. Меня приветствовал знакомый голос: «Алло, cher ami!» Художник, кто же еще… Воспользовался случаем сесть на шхуну, когда она зашла на Уа-Хуку, чтобы забрать отставшего матроса. Художник заверил меня, что и не помышлял надолго остаться на Уа-Хуке. Просто хотелось сделать несколько интересных набросков, после чего он все равно попросился бы на первое же попутное судно. А тут, как но заказу, шхуна… Теперь прямиком домой, в Париж! На Таити задержится ровно столько, сколько нужно, чтобы оформить билет. Разумеется, я не удержался, спросил, какой сюжет так сильно увлек его на Уа-Хуке. Но тут художник вдруг страшно заторопился, крикнул, что шхуна вот-вот отчаливает, и поспешно распрощался.

Итак, все участники плавания на «Теретаи» как бы снова вместе… Даже Ларри с нами — благодаря своему репортажу в журнале. Мне вдруг захотелось послать ему весточку, чтобы знал, что друзья его но забыли. И я позволил себе от имени всей нашей компании отправить ему телеграмму:

«Художник возвращается Францию увозя все женское население Долины женщин точка мы отправляемся искать райской жизни Швеции точка туристское бюро Таити предлагает тебе выгодное место точка каоха нуи

Маркизские друзья».

Заодно я запросил по телеграфу Папеэте, когда идет следующее судно в Марсель. Ответ меня обрадовал: максимум через две недели. Мы как раз управимся со всеми приготовлениями. Я поглядел на карту мира, чтобы представить себе маршрут. И вдруг в совершенно новом свете увидел наш земной шар…

Все эти три года Швеция казалась мне далекой и нереальной. Иногда приходили письма, книги, другой связи не было. Зато живой реальностью для меня стал пестрый конгломерат островов, именуемый Французской Океанией; я следил за шхуной, за местными новостями, обсуждал цены на копру, повсюду встречал друзей и знакомых.

Теперь, возвращаясь к старому образу жизни, я думал о заманчивых сторонах цивилизации — и думал с радостью! Странно, я успел по многому соскучиться!

Ну, во-первых, будет чудесно пережить опять северную осень и зиму. За несколько лет в тропиках зной мне осточертел, хотелось поскорее ощутить бодрость, которую дарит человеку только мороз. Я с наслаждением представлял себе, как ступлю на берег Швеции осенним днем, и меня встретит резкий, холодный ветер. А зимние сумерки — разве плохо? Яркое солнце, ослепительный свет в конце концов утомляют, глаза уже не воспринимают окружающей красоты, они болят и непроизвольно щурятся. То ли дело ноябрьский день в Швеции!

Да нет, всего и не сочтешь! Так, страшно хотелось не спеша пройти вечером но улице большого города, любуясь световой симфонией реклам, раствориться в безымянной толпе. Уединение приелось мне настолько, что я мечтал о сутолоке, давке, часах пик.

Что еще? С удовольствием посмотрю хороший кинофильм. За последние три года я видел только четыре ковбойских фильма. Но картина должна быть чернобелая, красками я насытился. А с каким благоговением я пойду в библиотеку… Замечательное учреждение: десятки тысяч книг, и любая к вашим услугам, достаточно заполнить маленькую карточку. Последние годы мне приходилось довольствоваться каталогами. И как чудесно будет просто посидеть дома, в мягком кресле, и поболтать с друзьями. И чтобы тихо играла музыка.

Когда же я подумал обо всех тех чудесах, которые можно найти в магазинах и в существование которых я почти перестал верить, у меня закружилась голова! Чего-чего только я не желал себе. Но одно желание было особенно сильным, я даже видел то, о чем мечтал, в каком-то особенном свете. Признаться? Хорошо, читайте: стакан молока, ломоть ржаного хлеба с маслом и яблоко! После трехлетней разлуки они больше, чем что-либо иное, воплощали для меня цивилизацию!

Я даже сам немного удивился восторгу, который вызвала у меня мысль о цивилизации. В чем дело? Одно у меня не вызывало сомнения: это не результат тщательного, объективного сопоставления достоинств и недостатков примитивного и цивилизованного существования. Нет, это было естественное проявление радости, которую мы испытываем, когда нам предстоят путешествия и перемены.

Конечно, нам славно жилось в долине Эиаоне. Но остальные острова архипелага не оправдали наших ожиданий. Возможно, мы были бы в восторге, попади мы туда с самого начала, но после Таити и Рароиа нам было нелегко угодить. Радостные возгласы и смех оторвали меня от моих философских размышлений.

— Таити!

Вспомнилось, что Таити часто называют «черным Отахеити»[39], подразумевая удаленность острова и полный контраст цивилизованной Европе. Вот уж некстати придумано! На Таити живут весело, беспечно. Единственное место, которому подошло бы такое определение — Маркизский архипелаг. «Черные Маркизы»… Действительно, все, что я там видел и пережил, прочно запечатлелось в памяти именно благодаря своей мрачности.

Позабытые острова Южных морей запомнились мне навсегда.

БЕНГТ ДАНИЕЛЬССОН