Дмитрий Быстролетов - В старой Африке
Вот негр заметно ускорил движение. То же сделало и чудовище. Место перекреста их путей осталось то же. И с бьющимися сердцами все смотрели в эту странную точку.
Человек, еле двигая рукой с драгоценной бутылкой, вдруг бешено заработал ногами. Полоски пены потянулись за его плечами. Без всякого напряжения крокодил тоже прибавил скорость, и на поверхности речной воды четко обозначилась пенистая линия, как над боевой торпедой. Точка перекреста та же.
Десять метров! У Гая перехватило дыхание.
Пять!
Три!
!!!
Зрители прикрыли глаза. В полуметре от точки пересечения пути человека и животного человек вдруг затормозил, делая отчаянные движения руками назад. Чудовище с широко раскрытой пастью, как боевая торпеда, запущенная со слепой силой, промчалась мимо, только боком и лапами задевши грудь человека. И тут же сделало отчаянный поворот… Снопы брызг летят в воздух…
Поздно!
Десяток рук уже подхватили человека. И под его поджатыми ногами чудовище проносится обратно и снова напрасно! Бешеный лязг зубов вызывает взрыв общего истерического смеха.
Глава 13. Хищники
В Леопольдвиле Гай остановился в гостинице. Утром спустился вниз. В ресторане подали завтрак и свежую почту. Небрежно просмотрев парижские газеты, он развернул местную и вдруг увидел набранную жирным шрифтом заметку «собственного корреспондента»: «В Леопольдвиль из Голландии прибыл известный фотохудожник и путешественник мсье Гайсберт ван Эгмонд, который в скором времени отправляется в Итурийские леса с целью стереть с карты Конго последнее оставшееся на ней белое пятно. В частности, мсье ван Эгмонд посетит короля пигмеев Бубу и приобщит тем самым отсталую народность к миру свободы и цивилизации. Как при этом не вспомнить замечательные слова величайшего гуманиста, его величества короля Леопольда: «Открыть цивилизации путь в единственную часть света, куда она еще не успела проникнуть, рассеять тьму, которая захватывает еще целые народы, — вот крестовый поход, достойный нашего века прогресса!» Редакция желает бесстрашному крестоносцу полного успеха в его благородном начинании!»
«Черт побери, кто же это успел сделать мне такую рекламу? Наверно, мои спутники решили разыграть меня: напечатали, а теперь хохочут!» — подумал сначала Гай. Но потом перечитал и задумался.
Как будто поймал себя в собственную сеть. Или еще того хуже — поймался в сеть полковника Спаака…
Гай старался вспомнить разговоры с полковником.
Спаак в последние дни особенно часто начинал говорить об Итурийских лесах, где хотел побывать Гай. Он расписывал их прелести на все лады и, как бывалый конголезский служака, особенно рекомендовал пройти по прямой от Стэнливиля до фактории № 201, расположенной на прямой дороге в Катангу: это самый удобный способ выполнения маршрута, предложенного агентством печати. Попутную машину на шоссе он всегда найдет. Среди экзотических приманок Спаак не раз упоминал о пигмейском короле Бубу, посещение двора которого должно дать репортеру особенно богатый материал. Они даже в шутку выпили за здоровье его величества короля Бубу и за любовные успехи ван Эгмонда при его дворе.
«Нет, — решил Гай, — надо оторваться от моих пароходных спутников. Черт знает, кто они и что замышляют… Буду действовать один и выберусь из Леопольдвиля как можно скорее в Итурийские леса».
Гай стал энергично готовиться к походу. Теперь он уже кое-что знал об Африке и поэтому представлял себе все трудности, или по крайней мере ему тогда казалось, что он их представляет. Нужно захватить ружья и патроны… Обуться в крепкие сапоги… Ну, что еще? Да, захватить лекарства и бинты… Гм… Что же дальше? Компасы и карту! Ясно. Ну, все, что ли? Конечно, побольше денег мелкими купюрами… Понадобятся одеяла, плащ, палатка, спички, посуда…
Сделав в первый же день заказы, Гай получил несколько дней для отдыха. Администратор гостиницы, читавший заметку в газете, обратив внимание на пакеты, доставляемые новому жильцу из самых различных магазинов города, как-то остановил Гая и напомнил, что для путешествия в Итурийские леса иностранцу необходимо прежде всего получить пропуск.
— Почему? — удивился Гай.
— Потому, что треть территории Конго принадлежит правительству. Это самые бедные и неинтересные места. Бесперспективные, понимаете, мсье? Вторая треть принадлежит королю, а третья — концессионерам. На въезд всюду нужен пропуск.
— От кого?
— От правительственных учреждений, концессионеров или представителя собственного кабинета его величества, то есть губернатора.
— Для поездки в Итурийский лесной массив мне придется обратиться… к кому?
— Только к его превосходительству господину губернатору графу де Кабеллю.
— Нет, мсье ван Эгмонд, нет, — говорил чиновник канцелярии губернатора. — Хлопотать бесполезно, поскольку вы фактически не имеете серьезной цели: вы не ученый, не миссионер, даже не коммерсант или предприниматель. Эти земли — правительственная и частная собственность, которую мы призваны уважать и охранять.
— А если я обращусь к его превосходительству?
— Бесполезно. Извините, мсье, я весьма занят. Мне очень жаль. Прощайте, мсье.
Все рухнуло… Проклятые собственники! Как же быть? Просить вмешательства Ла Гардиа?
Гай отправился на станцию, чтобы аннулировать свои распоряжения и расторгнуть кое-какие договоры. День прошел в суете. Гай вернулся в гостиницу потный, грязный и злой.
И нашел на столе приглашение пожаловать к господину графу де Кабеллю на совершенно частный ужин.
В уютном салоне, большие окна которого были распахнуты прямо в сад, ужинали втроем: мадам Раванье, молодая дама из Парижа, щедро декольтированная и очень красивая, граф де Кабелль, худенький старичок в белом колониальном смокинге, и корреспондент ван Эгмонд. После ужина и ничего не значащего разговора все занялись кофе. Гай ждал.
— Нужно высоко ценить не только искусство, но тех избранных, кто творит произведения высокой эстетической ценности, — проговорил небрежно граф де Кабелль. — Позволю себе, мадам, ознакомить вас с произведением этого молодого художника, верная рука и изобретательный ум которого так восхищают любителей прекрасного во всех столицах мира.
Гай не понял, что, собственно, губернатор хотел сказать этим, и на всякий случай сделал неопределенный скромный жест, но его превосходительство встал, выдвинул ящик изящного столика и достал оттуда кипу фотокартин. И среди них нашел репродукцию одной из лучших фотокартин Гая — норвежского рыбака с сетями.
