Марина Галкина - Одна на краю света
Перед наледью вездеходная трасса уходит от реки влево, в тундру, там, в 12 километрах от реки, судя по карте-«двухкилометровке», расположена перевалочная база Пламенный. В том, что она нежилая, у меня не возникает и тени сомнения. На разрушенные балки я уже насмотрелась достаточно.
Пересекаю сухой широкий галечник русла Пегтымеля, легко перехожу вброд мелкие протоки в коротких, ниже колена, гидроносках. Маловато воды, маловато. По тундре срезаю большую петлю реки, снова приближаюсь к невысокому обрыву берега и боюсь подойти к речке — это то самое место, где она собирается в единое русло. Ведь у меня еще не рассеялась надежда на возможность отсюда плыть.
Воды пока мне не видно, только галечник противоположного берега. Кричат чайки. Приближаюсь к обрыву, успокаивая себя, что если воды мало, то ничего страшного, пройду завтра еще 15 километров до крупного притока справа. Вода — она когда-нибудь обязательно появится. Подхожу к обрывчику, оставляю рюкзак, осторожно выглядываю, смотрю на перекат. Вроде ничего, отсюда кажется, что можно плыть. Спускаюсь к воде. Ура! Кажется, действительно можно. «Сейчас, сейчас, посмотрим, что ниже», — шепотом разговариваю сама с собой, боясь спугнуть сплавную речку. Иду вдоль берега. Да, есть перекаты, но можно, можно плыть! Ну, иногда, конечно, придется вылезать, но каяк без меня пройдет, его не надо будет особенно протаскивать. Вот это счастье, это радость! Теперь я не пропаду и скоро буду есть хариусов!
Быстро ставлю тент, в девять вечера резко холодает. На улице безветрие. Мне показывают марсианский закат: синие облака на фоне кроваво-красного неба. Может, это начало бабьего лета?
Под утро, замерзнув, снова просыпаюсь, отмечаю, что не так уж и холодно, однако снова никак не могу заснуть от этого самого холода. Шесть утра. Побарабанил снежок по тенту, это редкая крупка, такой не завалит. Где же лето? В оцепенении дремлю еще почти до десяти.
Ставлю воду на горелку и вижу, что проглядывает солнышко! И ветра почти нет. Как поешь, сразу улучшается настроение, и строятся планы. Например, наловить побольше хариусов, сделать запас и гулять здесь по горам в окрестностях реки, не торопиться уплывать вниз. Еще встретить бы людей на перевалбазе, что помечена на карте у реки в 170 километрах отсюда ниже по течению.
До обеда лениво собирала каяк под тентом, и внутри домика стало даже тепло. Снег стаял в долине. Не могу растягивать оставшийся мизер продуктов, засыпаю в котелочек полновесную порцию крупы — будь что будет. После обеда в опустевшей пластиковой банке остался маленький сиротливый комочек топленого масла у стенки — еще на раз хватит. В пепсикольной полулитровой бутылке подсолнечного масла тоже на донышке — на один раз.
Вот и долгожданный миг — я плыву! И с ногами верхом на деке, и по-настоящему загрузившись внутрь. Правда, вылезать из каяка и протаскивать его по мелям приходится довольно часто, но все же не постоянно! Однако, при частых выскакиваниях из лодки ноги в мокрых сверху капроновых штанах все время обдуваются, охлаждаются, это не то, что постоянно сидеть в теплом микроклимате задраенного «юбкой» внутреннего пространства каяка. Но это мелочи!
По карте верхний участок Пегтымеля казался мне крутым для сплава: на двадцатикилометровом протяжении перепад высоты составлял 5 метров на километр. Это неплохой уклон для сплава. Падение реки было ступенчатым. И действительно, пока Пегтымель тек в едином русле, я частенько скатывалась крутыми горками-шиверами — по выраженной струе, объезжая камешки, делая зацепы — в общем, применяла сплавную технику. При впадении притока на сбойке струй я даже чуть не перевернулась, но вовремя поставила опору на весло. «Ого, меня еще и подкусывает!» — вхожу я в азарт сплава. Вода показывает мне фокусы, от которых я уже отвыкла, даже крен не держу!
Однако расход воды в реке сейчас был мизерный. И чуть только русло начинало разбиваться на протоки, как на перекатах сразу становилось меньше воды, и приходилось выскакивать и проводить каяк.
В небольшом омутке за перекатом увидела стрельнувшую под водой маленькую тень. Зачаливаюсь и ловлю рыбу. Одну за другой выуживаю трех мелких пятнистых рыбешек. Это красная рыба, позже узнаю, что зовется она мальмой. Рыбки настолько верткие и мелкие, что для того, чтобы не потерять их на гальке, засовываю их всех в карман штанов, застегиваю молнией, чтобы не улизнули. Как ни стараюсь поймать еще, ничего не выходит, видимо, в этой ямке их больше нет. Что ж, ухи хватит как раз на мой маленький котелочек.
Чукотское гостеприимство. «Я буду есть!»
Знаете ли вы, дорогой читатель, что значит почувствовать запах дыма к вечеру утомительного сплава по мелководной речке с постоянными перекатами и почти сухими каменными горками? Когда вы находитесь в безлюдных районах центральной горной части Чукотки в полном одиночестве вот уже три недели, когда у вас осталось меньше килограмма продуктов, лето на исходе, ночами палатку засыпает снегом, леденящий встречный ветер лишает сил, вместо желанных хариусов изредка ловится маленькая мальма, а до поселка на побережье остается более 300 километров неизвестного пути? Такое чувство не поддается описанию.
Итак, почуяв божественный аромат жилья, неповторимый запах дыма ив, я насторожилась, как зверь, и, в бинокль выискав силуэты пяти яранг на дальней прирусловой террасе, стала приплясывать от радости: «Я буду есть!»
Не стряхивая воды с ног, плюхаюсь в лужу, натекшую в каяк, и быстрее, быстрее гребу вниз. Ну сейчас, сейчас река подойдет к террасе, где стоят белые яранги. Но нет, все не приближается. Видимо, так и не подойдет, я уже начинаю удаляться. Все! Бросаю каяк и, не снимая бинокля, спасжилета и «юбки», легкой поступью бегу к становищу. Просто лечу, ощущая свою невесомость, быстро и легко, не задыхаясь, длинными прыжками, не разбирая, что под ногами. В беге я чувствую себя легкой ланью, чувствую, насколько человек гармоничен с природой. И наслаждаюсь от такого бега. Наверное, я дошла до такого веса, который и нужен человеку для счастья.
Взлетаю на насыпь террасы — и вот они, люди! Чумазые прекрасные ребятишки, вывалянные в оленьем ворсе с всклокоченными, давно нечесаными волосами. Мужчина в засаленном до блеска пиджаке и потерявших на коленях первоначальный цвет солдатских галифе. Все они немного настороженно смотрят на меня. «Здравствуйте! Я путешественница, плыву вниз!» — представляюсь я. Мне хочется обнять и поцеловать их всех, но я все-таки сдерживаюсь. «А мы гадаем, человек от реки, в бронежилете — тут передавали, заключенные сбежали», — мужчина широко улыбается. — «Пойдемте вон к той яранге. Там хозяйка сейчас есть, чай попьете».
