Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Когда мы туда подходили, небо было мрачное, низко нависшее. Впереди виднелись огромные ломаные массы плавучих льдов. Сначала они показались мне оптическим обманом, какой часто бывает в здешних краях, но, подойдя близко к складу, я убедился, что море действительно было покрыто обломками барьерного льда. Я невольно подумал о лошадях и собаках. Что с ними? Самые мрачные опасения захватили меня.
Мы повернули вдоль края Барьера и вдруг наткнулись на небольшую трещину. Быстро промчались через нее. В четверти мили дальше убавили шаг. Впереди стали появляться еще трещины; мы по возможности ускорили шаг и не убавляли его до тех пор, пока не очутились на прямой линии между Безопасным лагерем и утесом Касл‑Рок. Первой моей заботой было предупредить лейтенанта Эванса. Мы поставили палатку, и Гран пошел к складу с запиской, а мы с Отсом стали ломать голову над нашим безотрадным положением.
Если бы та или другая партия добралась до какого‑нибудь безопасного места на Барьере или на мысе Хижины, то в Безопасный лагерь немедленно был бы отправлен связной. К этому времени он должен был бы уже прийти.
Прошло с полчаса, как вдруг у меня вырвалось восклицание: «Славу богу!» В отдалении показались две темные точки, в которых я признал людей. Я поспешил к ним навстречу. Это были Уилсон и Мирз с собаками. Они удивились, увидя меня, и выразили опасение, не уплыли ли лошади на льдинах. Оказывается, Уилсон и Мирз видели лошадей в подзорную трубу с вершины Наблюдательного холма и полагали, что я с ними. Это их обеспокоило, и они пошли нам на помощь, второпях не успев даже позавтракать. Мы сварили для них какао и стали обсуждать свое печальное положение. Только они напились какао, как Уилсон заметил фигуру человека, спешившего к складу с запада. Гран побежал к нему. Это оказался Крин. Он был настолько истощен, что не мог связно говорить. Оказалось, в 2 ч 30 м утра лошади были поставлены на ночь на морском льду, в достаточном отдалении от виденной накануне трещины. Посреди ночи…
Пятница, 3 марта. Утро. Вчера меня прервали во время писания. Продолжаю. В 4 ч 30 м утра Боуэрс, выйдя из палатки, увидел, что лед кругом обломился; под тем самым местом, где были привязаны лошади, открылась трещина, и одна из лошадей исчезла. Люди второпях свернули лагерь, заставили лошадей перепрыгивать с одной льдины на другую, после чего сами перетащили нагруженные сани. Все трое — Боуэрс, Черри‑Гаррард и Крин, очевидно, поработали на славу — неутомимо и бесстрашно. С большим трудом они перебрались на более солидные льдины, стоявшие ближе к Барьеру Одно время им показалось, что удастся перейти на Барьер, но вскоре убедились в безнадежности этого — во все стороны тянулись огромные трещины. Не зная, как тут быть, Крин вызвался идти отыскивать меня. Море во время вскрытия клокотало, как кипевший котел, и со всех сторон высовывались головы косаток. К счастью, лошади их не пугались.
Крин долго шел по морскому льду, перепрыгивая со льдины на льдину, и, наконец, напал на толстую льдину, с которой уже при помощи лыжной палки смог взобраться на верх Барьера. Рисковал он отчаянно, однако попытка удалась.
Выслушав принесенное Крином известие, я послал Грана и с ним Уилсона и Мирза обратно к мысу Хижины. Сам же с Крином и Отсом отправился на место происшествия. В Безопасном лагере мы сделали остановку, чтобы забрать провианту и керосину, а затем осторожными обходами подобрались к Барьеру. К радости моей, я увидел заблудившихся. Мы пустили в ход спасательную веревку и с ее помощью втащили Боуэрса и Черри‑Гаррарда на поверхность Барьера. На безопасном расстоянии от края Барьера разбили лагерь, и тогда только все принялись за спасательную работу. Подвижка льда прекратилась. Льдины были неподвижны, прижаты к краю Барьера. Людей мы достали в 5 ч З0 м пополудни, а сани и все вещи были на Барьере лишь к 4 ч утра. В то время как мы вытаскивали последний груз, лед снова пришел в движение. Мы убедились, что нет никакой надежды достать лошадей. Бедных животных пришлось оставить пока на льдине, обильно снабдив их кормом.
Предыдущую ночь никто из нас не спал, и все вконец измучились. Я решил, что нам надо немного отдохнуть. Вчера всех поднял в 8 ч З0 м утра. Перед завтраком мы увидели, что льдину с лошадьми стало уносить. Пробовали прикрепить льдину к Барьеру якорем с помощью спасательной веревки, но якори соскальзывали. Печальная была минута. За завтраком мы решили уложиться и пойти вдоль Барьера.
Таково было положение, когда я делал в дневнике вчерашнюю запись. Меня прервал Боуэрс, разглядывавший в подзорную трубу пролив. Он заявил, что видит лошадей на расстоянии приблизительно одной мили к северо‑западу. Мы сразу же уложились и пошли. Спуститься к бедным животным оказалось нетрудно. Мы решили сделать еще одну, последнюю попытку спасти им жизнь. Но тут была допущена ошибка.
Я шел вдоль края и открыл место, по которому мне казалось возможным — в чем я не ошибся — поднять лошадей на поверхность Барьера. Но мои спутники, несколько возбужденные и переутомленные, пытались заставить одну лошадь перепрыгнуть со льдины на Барьер. Бедняжка сорвалась и упала в воду. Чтобы прекратить ее мучения, лошадь пришлось убить. Ужасно! Я подозвал всех и показал найденную мной дорогу. Боуэрс и Отс отправились по ней с санями, добрались до оставшихся двух лошадей и тем же путем стали возвращаться. Тем временем Черри и я расчищали дорогу от края Барьера. Нам удалось спасти лишь одну лошадь, хотя я был в полной уверенности, что удастся спасти обеих. На одном месте, где надо было прыгнуть, лошадь Боуэрса поскользнулась и с плеском погрузилась в воду. Мы вытащили ее на рыхлую, размокшую льдину, со всех сторон окруженную косатками, но бедняжка уже не в силах была подняться, и из‑за гуманности поневоле ее также пришлось застрелить. Такие случаи слишком ужасны!..
В 5 ч пополудни мы свернули свой бивак и возвратились туда, где я первоначально наметил место для лагеря. Но и оно показалось мне небезопасным. Я исходил почти две мили, отыскивая место, где нет трещин. Не нашел, и около полуночи мы легли спать.
И вот сейчас мы готовимся печально шествовать к мысу Хижины. Пропажа лошадей расстроила все наши планы. Хорошо еще, что люди все целы и невредимы.
Суббота, 4 марта. Утро. Вчера сначала было ужасно трудно идти. За четыре часа мы прошли всего каких‑нибудь три мили до склада фуража. Отсюда Боуэрс отправился в Безопасный лагерь узнать о судьбе лейтенанта Эванса. Мои записки, оставленные там для Эванса, были взяты.
После второго завтрака мы дотащились до палатки, установленной на месте встречи с Уилсоном, где мы оставили лыжи и остальной груз. Ничего из оставленного сейчас не было. Мы нашли следы саней, которые вели с барьерного льда к земле, а дальше увидели и отпечаток копыт. Следы привели нас прямо на твердую землю, к высшей точке мыса Прам. Я решил разбить тут лагерь.
