Альфред Шклярский - Томек в стране фараонов
– Ты допускаешь, что их засыпали?
– А ты можешь это исключить? Не можешь… Поэтому будь осторожен.
Оставшись один, Вильмовский огляделся. Скалы полностью скрывали вход в пещеру, наткнуться на него можно было лишь случайно. «Как хорошо, что с нами был Динго, он еще ловкий для своих лет. После болезни для него будто началась вторая молодость». Вильмовский погладил общего любимца.
Чувство, что он теряет время, вскоре стало невыносимо. Он попытался было разобрать камни, но быстро понял, что это бесполезно.
«До наступления сумерек осталось несколько часов, – подумал он. – Стоит получше ознакомиться с местностью, это поможет организовать работу, когда придут люди».
Осмотревшись повнимательней, Вильмовский заметил что-то вроде каменных ступеней, ведущих на самый верх. Они были неровными, по-разному отшлифованными природой, но воспользоваться ими было можно.
– Неплохо было придумано лечить здесь мои недомогания. Я чувствую себя великолепно, – иронизировал Вильмовский сам над собой, поднимаясь на первую ступеньку. Он быстро одолел последующие и вскоре оказался на плоской вершине. Ему сразу бросилось в глаза ведущее в глубь отверстие и аккуратно свернутая толстая веревка, лежавшая тут же в углублении. Вильмовский поднял небольшой камень и, бросив его внутрь стал считать секунды.
– Одна, две, три… десять… двенадцать…
Он повторил процедуру еще раз.
– Что ж, – сказал он сам себе. – Ужасно глубоко.
Вильмовский померял веревку, в ней оказалось более пятидесяти метров длины. Он склонился над отверстием.
– Томек! Салли! Тадек! Патрик! – звал он. Ему вторило эхо из глубины, потом все смолкало. Вильмовский крикнул снова, но тишина продолжалась. Он колебался, не спуститься ли ему по веревке, но потом решил, что это будет неразумно, ведь сверху не было никого, кто бы мог помочь ему. Оставалось лишь терпеливо ждать возвращения Абера и Смуги. Вильмовский решил вернуться на то место, где он с ними расстался, но, едва он шевельнулся, снизу послышался женский голос:
– Я здесь! Здесь!
Он узнал голос Салли.
– Салли, как, все в порядке? – крикнул он.
– Да!
– Кто еще с тобой?
– …никого. Я одна.
Эхо усиливало их голоса, а волнение мешало понять другого.
– Подожди, идет помощь! – прокричал еще Вильмовский, чтобы ее подбодрить.
Однако снизу послышался вопрос, которого Вильмовскому – хотя его и самого терзала тревога – хотелось избежать:
– Где Томми?
Вопрос повис, как камень, который нельзя сдвинуть.
Салли давно уже пришла в себя. Поначалу она никак не могла справиться со страхом, боялась открыть глаза, шевельнуться. Ничем не нарушаемая тишина понемногу придала ей храбрости, к ней возвращалась способность мыслить. Инстинкт самосохранения толкал ее искать выход из создавшегося положения.
«Надо как следует осмотреть пещеру», – наконец решила она. Усилием воли Салли приказала себе успокоиться. В конце концов мумия оказалась живым человеком, а человек должен был, как и она, каким-то образом сюда попасть, а потом выбраться. Он мог воспользоваться тем же входом, но выйти через него уже не мог, поскольку вход был завален еще до того, как на нее напала «мумия». Очевидность этого придала Салли сил, и она направилась вглубь пещеры, внимательно вглядываясь в окружающее.
Прежде всего Салли заметила падающий с высоты лучик света. Она поняла, что в этой непроницаемой тьме, в невидимом снизу пещерном своде должно быть отверстие. «Как труда попасть?» – вспыхнула мысль.
Выше ниш, где покоились мумии, до высоты двенадцати-четырнадцати метров стена была гладкой, взобраться по ней было невозможно. Лишь выше можно было опереться рукой или ногой на выступ или углубление. Без веревки ей было туда не добраться. Медленно, как песок в песочных часах, текли минуты. Салли не выдержала бездеятельности, возвратилась по темным коридорам ко входу, при тусклом сиянии светильника начала переносить камни. Вымотавшись, она отдыхала, потом снова принималась за работу, хотя надежда совсем покинула ее. Неожиданно ей показалось, что она слышит людские голоса, вой собаки.
«Помощь, – подумала она. – Динго!»
И начала с силой бить камнем о стену.
С этой минуты события развивались быстро. Вскоре она услышала голос Вильмовского и уже ждала спокойно.
– Салли! – крикнул, наконец, Вильмовский. – Бросаем веревку!
И вот уже она в объятиях Смуги, он смутился. Смуга с силой прижал ее к себе.
По дороге в лагерь Салли рассказала все, что с ней приключилось.
– Одного не пойму, – закончила она уже за ужином. – Если они засыпали вход, к чему была еще эта несчастная «мумия»? Он меня так напугал, что не знаю, как и когда я потеряла фигурку. Я даже не успела ее как следует рассмотреть, – добавила Салли с неподдельной грустью.
– А я, кажется, понимаю, – ответил полускрытый в клубах дыма Смуга. Когда все посмотрели на него, он добавил:
– Это дело рук безумца!
Уже наступила ночь, но для наших героев еще не пришла пора отдыха и сна. Необходимо было действовать и действовать быстро. Объяснения Салли не оставляли сомнений в том, что Томек, Новицкий и Патрик оказались в такой ситуации, которую было бы слишком мягко назвать опасной. В лагере на ночь осталась одна Салли; Вильмовский взял с собой одного из слуг-арабов и переправился на другой берег, чтобы сообщить о случившемся полиции. Смуга и Абер сели на ослов и поехали на встречу с монахом-коптом, жившим в одиночестве неподалеку от деревеньки Мединет Хабу.
Дорога шла по скальным, каменистым, пустынным ущельям. Когда она спускалась, неожиданно открылся вид на прекрасную долину с великолепным храмовым ансамблем![120] За ним раскинулись пальмы, сады, куполообразные строения Мединет Хабу. Но Смуга и Абер ничего этого даже не заметили. Было уже светло, когда они остановились у развалин и у деревни, перед увенчанной куполами, небольшой коптской церковью Святого Феодора. Узкая комнатка вела через опоясывающие церковь белые стены. Монаха – представительного старца – они застали копающимся в своем садике. Худощавый, высокий, с прямым носом и остроконечной, сияющей белой бородкой, он выглядел очень внушительно. На загорелом его лице выделялись чуть раскосые темные глаза. Он неплохо говорил по-английски. Монах склонил голову в знак приветствия и с радостью принял Приветы от своего каирского друга.
– Вы христиане? – спросил он.
Смуга подтвердил, а Абер ответил:
– Я нет. Но я верю в единого Бога.
Старик кивнул и пригласил гостей войти в церковь. Их встретили побеленные голые стены и общий убогий вид. Они задержались перед скромным деревянным алтарем, украшенным какой-то любительской картиной. Над алтарем на стене был укреплен большой крест, напоминающий древнеегипетский символ жизни. У подножия алтаря лежали букетики из цветов и трав. Глинобитный пол покрывали циновки, как в мечети. Монах опустился на колени. Молился он на арабский манер, отбивая поклоны. Смуге ничего не оставалось, как тоже опуститься на колени. Абер уважительно склонил голову.
