Антон Кротов - Это ты, Африка!
Первый метод вписки предложил Вовка. Всё очень просто: нужно только выйти за город, застопить какую-нибудь крутую машину, и хозяин отвезёт нас к себе домой. В 17.30 мы стояли на южной окраине города и высматривали крутые джипы и «Мерседесы».
Проведя на позиции около получаса, мы не достигли успеха. То не было машин, то они не стопились, то не понимали, что нам нужно. Зато изобильно попадались такси, маршрутки и прочий навязчивый транспорт.
Раз крутые водители сегодня нам не попались, мы решили применить другой метод и переночевать на крыше какого-нибудь дома. Южная окраина города была застроена типовыми девятиэтажками (без лифтов). Мы побродили между ними, поднимаясь то там, то сям, на крышу, но удача нам и здесь не улыбнулась. Иногда крыша была закрыта, но чаще за нами увязывались местные жители и запрещали нам ночевать на крышах их домов.
Уже темнело. Мы зашли в дом поменьше, как мы думали, частный. Но это оказался учебный дом, где проходили курсы английского языка. Учащиеся сперва обрадовались возможности поговорить с нами по-английски, но ночевать на крыше не разрешили, и в классах тоже, и во дворе тоже. «Идите лучше в церковь», — посоветовал преподаватель, — «Там, в церкви, возле Нубийского музея, там вписывают всех».
Мы отыскали церковь. Это было огромное, ещё строящееся здание, мимо которого мы проходили уже не раз. Мы даже не подумывали о том, что можно ночевать здесь: так круто всё это выглядело и было обзаборено со всех сторон. Но теперь мы знали, что это коптская церковь, и смело вошли туда.
Внутри шла церковная служба. Мужчины и женщины (женщин было раза в два больше, чем мужчин) стояли внутри в большом количестве. Мы сняли рюкзаки и присоединились к ним. Служба уже шла к концу. Тотчас по окончании богослужения мы подошли к батюшке, который не знал английского, ни арабского языка или притворился, что не понял нас. Однако, тут же возник добровольный англоговорящий переводчик, который и объяснил нам ситуацию:
— К сожалению, нельзя.
— Нам не нужно каких-либо кроватей, нам нужно только два квадратных метра. Мы хотели бы заночевать на крыше или церковном дворе.
— Иностранцам запрещено ночевать в церкви. После церковной службы здание и двор освобождается и проверяется полицией. Вам нужно ночевать в отеле.
— Мы не хотим ночевать в отеле. У нас не так много денег для этого.
— Ничего страшного, церковь — наша мать, вы можете здесь попросить денег на отель. Because church is our mother, don't worry.
Мы подумали, что просить в церкви денег на отель — страннейшее занятие, и продолжали добиваться бесплатного, вне-гостиничного ночлега.
В результате консультаций с батюшкой проявился другой молодой англоговорящий человек (тут, в Асуане, почти треть людей говорит по-английски). Он повёл нас в другую церковь, где уж точно, по их мнению, нас должны были вписать.
Мы долго шли туда, ведомые спутником, по узким улочкам Асуана. Наконец, мы оказались у ворот второй большой церкви. Вошли.
Здесь уже не стояли, а сидели на скамеечках. Священник с амвона произносил какую-то проповедь. Все слушали. Сели на скамеечку и мы.
— He speak about confession, — пояснил нам наш спутник. — It is very important — to have confession! (Он говорит о конфессии. Это очень важно, иметь конфессию!) — Мы согласились.
Вскоре проповедь кончилась. Мужчины и женщины, числом около двухсот человек, выстроились в очередь — поцеловать большой металлический крест в руках священника. Мы решили не дожидаться, пока очередь пройдёт, и подошли к священнику сбоку. Наш «переводчик» о чём-то пошептался со священником, потом обратился к нам: подождите, мол.
Когда толпа целующих крест несколько оттеснила нас назад, к нам подошёл наш парень-переводчик, сообщающий, что и в этой церкви ночевать нельзя.
— Now, you must go to hotel. Do you have money for this? (Теперь вы должны пойти в гостиницу. Имеете ли вы деньги на это?)
— Just a moment (постойте, постойте), — отвечал я ему. — I ask people about our problem (я спрошу людей).
Толпа у креста ещё не рассеялась. Вероятно, некоторые прихожане вставали в очередь дважды или трижды, чтобы получить больше благодати. Я поднялся на возвышение, с которого священник читал проповедь, и громким голосом, по-английски, начал свою нахальную речь:
— Мы — два русских путешественника.
Мы путешествуем в течение двух месяцев.
Мы посетили много стран: Россию, Грузию, Турцию, Сирию, Иорданию, Египет.
В любой стране, в любом городе и любом месте, мы не имели проблем — переночевать без денег.
(Люди перестали целовать крест и вообще утратили интерес к священнику и все воззрились на меня. Голос у меня громкий, акустика в храме хорошая, а из двухсот здешних людей, вероятно, не меньше половины понимали, о чём я говорю. Я продолжал:)
Мы ночевали на камнях на морском берегу.Мы ночевали в садах и на полях.Мы ночевали в пустыне.Мы ночевали на крышах домов.Мы ночевали на траве.Мы ночевали в деревнях и городах, в гостях у людей, когда они приглашали нас.Но только в этом городе, в Асуане, мы не можем найти себе места для ночлега.Мы не можем спать в парках и садах — люди говорят, что это запрещено.Мы не можем ночевать на улицах — люди говорят, что это запрещено.Мы не можем провести ночь в пустой лодке, на реке Нил — за это хотят деньги.Мы не можем ночевать на крышах домов или во дворах — люди гонят нас.Мы не можем ночевать в христианской церкви.Почему?Почему??
(Я ещё продолжал свои речи, но наиболее инициативные верующие уже вцепились в меня и пытались столкнуть с амвона. Помощник, приведший нас сюда, уже сбежал.)
— Кто может помочь нам? Кто-нибудь может показать нам место для ночлега? или просто пригласить нас к себе?
— Ночевать в церкви нельзя, так как правительство запрещает иностранцам ночевать в церквях, — объяснил мне какой-то самый умный из числа сталкивающих меня с амвона. Меня уже оттеснили вниз, и я продолжал разглагольствовать не над толпой, а среди неё.
— Можно не в церкви, а на газоне возле, — не сдавался я.
— Это тоже запрещено. Вы можете заночевать в гостинице или в кемпинге для иностранцев.
— У нас недостаточно денег для того, чтобы ночевать в гостинице.
— Тогда извините меня. Ничем не могу помочь. Таковы правительственные правила.
— What is first? God or government? — Что есть первое? Бог или правительство?
— Goverment (правительство)… o, sorry, God is first! But goverment serve God (о, извиняюсь, Бог, но правительство служит Богу!)
— All governments in all countries serve God? or not? (Все правительства во всех странах служат Богу? или не все?)
