Всеволод Овчинников - Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах. (c иллюстрациями)
В своем нынешнем виде палата общин столь же приспособлена к двухпартийной системе, как футбольное поле для двух команд. Их основные составы – непосредственные участники матча – сидят друг перед другом на передних скамьях, тогда как всем остальным приходится довольствоваться участью запасных игроков, тщетно дожидающихся возможности ударить по мячу.
От новичка в парламентской фракции меньше всего ждут ораторского блеска, государственной мудрости, законодательных инициатив. Даже само его участие в заседаниях палаты мало кого волнует. От рядового депутата, или, как тут говорят, заднескамеечника, прежде всего требуется лишь одно: он должен слушаться кнута. Это выражение, заимствованное из конного спорта, прочно вошло в обиход «праматери парламентов».
Как ни парадоксально, эталон западной демократии функционирует на основе военной дисциплины. «Главный кнут правительства», «главный кнут оппозиции» – это не газетные эпитеты, не жаргонные словечки, а общепринятые наименования должностных лиц – парламентских организаторов каждой из партийных фракций. Их обязанность вполне соответствует их названию: в нужный момент прогнать свою паству через нужную дверь.
В британском парламенте голосуют не руками, а ногами. При каждом разделении палаты (как называют подсчет голосов) депутаты, голосующие за, выходят в западные двери, а голосующие против – в восточные. Причем на всю эту процедуру отпускается несколько минут с момента включения сигнального звонка.
Заседания палаты общин по традиции начинаются во второй половине дня. Так что, заслышав сигнал около десяти вечера, когда обычно голосуются важные резолюции, депутаты должны сломя голову мчаться в палату нередко из дома или из гостей. Обладатели «старого школьного галстука», каких полным-полно в Вестминстере, любят ворчать, что дворец этот такая же бурса, как Итон или Винчестер: вся жизнь заднескамеечника проходит по звонку и под кнутом.
Впрочем, главный парламентский организатор олицетворяет собой не только кнут, но и пряник. Именно он является советником премьер-министра по правительственным назначениям и награждениям. Главный кнут имеет официальную резиденцию на Даунинг-стрит, 12 – через дом от премьер-министра – и встречается с ним с глазу на глаз чаще, чем кто-либо другой.
Формально говоря, парламентская процедура игнорирует партийную принадлежность. К любому депутату положено адресоваться лишь как к достопочтенному члену от округа такого-то. Лет сто назад подобное обращение имело смысл, ибо значительная часть законопроектов вносилась отдельными членами парламента. Ныне же инициатива в подавляющем большинстве случаев исходит от правительства. Принятие частного законопроекта стало большой редкостью.
Завладев большинством мест в палате общин и дав тем самым лидеру своей партии возможность сформировать правительство, рядовые парламентарии должны смириться с тем, что их главная миссия окончена и что впредь им остается лишь утверждать решения, принятые за пределами палаты, то есть послушно превращать правительственные билли в законы.
Теоретически депутаты считаются такими же полновластными хозяевами парламента, как акционеры – хозяевами своей компании. На практике же они, как и владельцы акций, узнают суть дела, лишь когда их ставят перед совершившимся фактом. Для члена палаты общин есть одна лишь возможность приблизиться к власти: стать обладателем министерского портфеля. А непременное условие такого назначения всем известно: депутат должен слушаться кнута.
Существует целая система приемов, предназначенных блокировать попытки заднескамеечников выступать против шагов правительства, которые им не нравятся. Одна из радикальных мер – объявить высказанное возражение «важным вопросом, требующим голосования доверия правительству». Это чревато роспуском парламента, досрочными выборами, то есть ставит под вопрос не только пребывание данной партии у власти, но и парламентский мандат депутата-бунтаря, которого окружная партийная организация может в другой раз даже не выдвинуть в кандидаты…
Вот почему единственная отдушина для заднескамеечника, когда он может забыть о звонках и кнутах, когда он может как-то проявить себя, это «час запросов». Ежедневно, кроме пятницы, с половины третьего до половины четвертого члены правительства, а по вторникам и четвергам и сам премьер-министр обязаны отвечать на поданные заранее письменные запросы депутатов:
известно ли достопочтенному члену такому-то, что…? Не сделает ли он заявление по данному вопросу?
да, невозмутимо отвечает министр (читая по бумажке текст, искусно составленный его чиновниками), затронутый вопрос ему, разумеется, известен; правительство постоянно держит его в поле зрения; необходимые меры принимаются; об их результатах палата будет проинформирована…
Депутат усаживается на место с чувством выполненного долга, а точнее говоря, с надеждой, что несколько газетных строк о его запросе и ответе министра будут замечены в его избирательном округе. На большее он редко и претендует.
В наши дни вестминстерская политическая кухня немыслима без средств массовой информации. Однако «праматерь парламентов» пришла к этому через цепь мучительных и отнюдь не всегда последовательных компромиссов. Вплоть до 1738 года писать о ходе дебатов в газетах считалось грубейшим посягательством на привилегии парламента. Потом скрепя сердце согласились открыть Вестминстерский дворец для репортеров. Однако вплоть до наших дней на галерею прессы не допускают фотографов. Целые поколения художников доныне иллюстрируют газетные парламентские отчеты скетчами ораторов.
На моих глазах в 1978 году дебаты в Вестминстере впервые в истории начали транслироваться по радио. Что же касается телевидения, то его пока держат за порогом палаты общин, а для палаты лордов делают исключение лишь раз в год – в день торжественного открытия парламентской сессии и тронной речи королевы. Этот запрет, впрочем, весьма относителен. Ибо, выйдя из палаты, любой оратор может тут же пересказать суть своего выступления перед телекамерами, как это делает канцлер казначейства после своей бюджетной речи или член теневого кабинета после дебатов по касающемуся его вопросу.
Каждый день, который начинается в половине третьего с «часа запросов», в палате общин произносится около 40 тысяч слов. Это, как острят на Флит-стрит, целых две многоактные пьесы. Лишь малая толика вестминстерского красноречия попадает в эфир и прессу. Большая часть стенограмм остается лишь на страницах «Гансарда» – парламентского бюллетеня, экземпляры которого брошюруются и складываются в хранилищах башни Виктории, где накоплено уже более 60 тысяч документов.
