Морские узлы жизни - Виктор Филалетов
В Сингапуре на «Бикине» появился пассажир – матрос с какого-то советского судна. Он был в Индонезии, где они с механиком пообщались с индонезийками в доме терпимости. «Венера» оставила ему явные доказательства их знакомства. Это стоило матросу заграничной визы и, чтобы вознаградить его нетерпение, с первой оказией отправили к советским девушкам на родину. Механика пока оставили до прихода в порт приписки. Между тем, теплоход «Бикин» невозмутимо следовал своим курсом. Вошли в Восточно-китайское море зыбь стала меньше, но не прекращалась. Получили радиограмму идти выгружаться в Шанхай. На другой день убрали с кормы последние постели, сняли тенты, привели себя в порядок, постриглись и окатили палубу из брандспойта, смыв все нехорошее в прошлое.
Часть-6. Дальний Восток
Опять Шанхай
В Шанхай пришли утром, встали на бочку, так как места у причала не было. Бочка на рейде надежнее держит плав средство чем якорь. Он хотя и увесистый – три тонны на «Бикине», но, когда штормит, может тащить по дну вместе с судном. Величина якоря в прямой зависимости от размера корабля. Бочка привязана к бетонному якорю более солидного веса и гарантирует стоянку на одном месте. Единственное неудобство – надо отсоединять якорь, чтобы прикрепиться к бочке. Сутки простояли на бочках потом
перешвартовались к причалу. Пока не пришли в порт приписки рейс считается еще не закончен. Но Дальний восток это уже почти дома, а ни где-то там на дальнем западе.Получив юани почти за месяц пошли в интерклуб отовариваться. Он расположен на втором этаже. Когда поднимались по лестнице, навстречу спускались два китайца. Один из них неловко споткнулся, чуть не упал и выпустил тираду отборного русского мата, правда с акцентом. Это удивило и одновременно заинтересовало поднимающихся: как хорошо китайцы русский язык освоили – до низов дошли. Пытались с ними поговорить и разочаровались – ни одного слова по-русски. Наверно нет в китайском языке таких ярких ругательных слов как в русском мате, что они переняли его.
Сквернословие на любом языке относятся к порокам человеческим. Они заражают невидимое нами пространство. Люди меньше всего признают, что их мысли и слова могут причинить непоправимый вред. Когда-то человек поймет это. Кроме припадка гнева и раздражения мат часто произносится просто по невежеству потому, что он в некоторых семьях является «домашним» языком и прочно вошел в обиход. На него не влияет ни возраст, ни должность и уже женщины наравне с мужчинами изрыгают эту грязь. Им никто не сказал, что около матершинника всегда создается ядовитая атмосфера и находящиеся рядом люди напитываются им. Плачевный результат такого воздействия, принимает на себя здоровье человека, особенно дети. Матерные слова противны Божественному Началу и несут энергию разрушения организма. Собеседник, верящий в бога, как он считает, но пересыпающий свою речь непечатными междометиями, кощунствует против Того, ради которого носит на груди крестик. «Не то, что входит в уста оскверняет человека, но то, что выходит из уст оскверняет человека» – говорил Христос. Страшный нож не за поясом, а на конце языка. Бранные слова не исчезают в пространстве, а прилипают надолго к ауре (излучения человека) в виде темных сущностей. Они гроздьями висят на ней и высасывают жизненную энергию, поэтому к концу жизни сквернослов быстрее теряет силы и тупеет. Нецензурная брань посягает на Благо человечества. Там, где она гнездится, не найдется истинного познания. Тончайший хрупкий цветок никто не спрячет в сумку, желая не испортить его. Стремление к красоте спасет от скверных слов.
Гости Шанхая кое-что купили в магазине. Товары в Китае всегда славились качеством, поэтому покупали охотно. Виктор купил покрывало с драконом тете Ане в подарок. Затем спустились на первый этаж в бар выпить пива, которое здесь восемь градусов, и перекусить. Увидев русских на пороге, их всегда узнают, подбежал официант, улыбаясь и кланяясь:
Тунза, – позвал он, – идемте к этому столику, – но все это на китайском языке и жестами. Русский язык не понимает. Может быть тоже только нижнюю октаву изучил. Показали ему, что хотят пива и поесть. Все это на его усмотрение, так как чувствовалось, что он уважает советских. Вскоре он принес все заказанное, и лучшее мясное блюдо под названием «кайзобан». Вите это китайское кушание что-то не понравилось, а мотористу Богданову наоборот, он попросил еще. Китайский тунза (товарищ) с сожалением развел руками:
– Гав-гав маленькая была. – Получили небольшой шок, Ваханова затошнило. Жизненный опыт – мать мудрости. На судно вернулись полные впечатлений.
Во время выгрузки финского груза Виктор опять тальманил, так как принимал его в Финляндии. Все китайцы-грузчики одеты были в заплатанную рабочую одежду синего цвета. Почему они предпочитают синий цвет – не понятно у них и дети малолетние в синих штанишках. Среди грузчиков мужчин было несколько женщин, которые занимались подсчётом груза. Прежде чем приступить к работе на палубе поставили большую емкость с горячим чаем, а напротив, на берегу, туалет. Для любознательных вид его был довольно оригинальный: четыре столба с дверью. Три остальные стенки заменяла одна широкая доска поперек, закрывавшая только срединную часть. Когда заходил туда мужчина или женщина, видно было только ноги и верхнюю часть туловища. Если садился, нижнюю часть видно, но лицо скрывалось доской, не угадаешь. Работали все практически без отдыха и без обеда зато чай бесплатно по желанию. У всех превалировал трудовой энтузиазм, ибо из громкоговорителя на столбе около туалета весь день лилась торжественная музыка. Одновременно по причалу ходила группа людей с флагом, выкрикивая лозунги, вероятно из цитат Мао Цзедуна.
Выгружались недолго и затем пошли в Синган. Сутки стояли на рейде. Время свободное. Делать нечего, а хочется движений. За грибами здесь в лес не пойдешь. Вспомнили, что в Латвии со спортинвентарем получили сетку волейбольную и мяч. А где играть? На палубе? Мяч будет все время за бортом, придется вылавливать.
– У нас трюм пустой, – внес предложение Матвиенко, – давайте
