Пьер Гэсо - Священный лес
— Старик сказал, что ты выбрал самую плохую собаку, которая никак не могла научиться охотиться.
Я забыл, что клан Коивоги был кланом не только воинов и вождей, но еще и охотников. Вуане, пользующемуся во всей округе репутацией хорошего охотника, трудно стерпеть, что его «патрон» не умеет с первого взгляда отличить хорошую собаку от плохой.
— Если бы у тебя было ружье, — сокрушается он, — я мог бы пойти с ними и вечером принес бы тебе черную лань. Они, конечно, идут на охоту. Мертвый передал им всю свою силу, а собаки найдут след.
Охотники расходятся и быстро исчезают в чаще.
К нашему великому изумлению, четверо мужчин снова входят в хижину и выносят оттуда труп. Мы сопровождаем их к яме, которой раньше не заметили. Без всяких церемоний они укладывают труп на дно могилы и засыпают землей. Мы не знаем, что и думать. Зэзэ и Вуане молча присутствуют при этой неожиданной развязке. Крайне разочарованные, мы возвращаемся к себе. Коли может теперь приезжать…
— Они не имеют права поступать так, — протестует Вуане. — Дух покойника будет мстить и но даст нм спать.
Вместе с Зэзэ он идет к старейшинам, но мы не ждем от этого разговора ничего хорошего. Нужно укладываться.
Спускается ночь. Оба наших спутника с удрученным видом входят в хижину и довольно долго тихо говорят между собой. Затем Вуане поворачивается к нам.
— Старик, — говорит он, — знает очень хорошо, что произойдет. Коли теперь не приедет…
II он открывает нам всю подноготную этой истории. Коли просто попросил жителей деревни разрешить нам съемки, но не отдал никакого распоряжения. Они не согласились. Зэзэ рассказал им, что мы уже знаем все тайны и им нечего опасаться.
— Может быть, ты не боишься смерти, — ответили ему, — и волен показывать белым все, что хочешь, а мы не хотим умирать.
Коли Зуманиги, узнав о решении жителей Ковобакоро, но стал настаивать и, сославшись на срочное дело, предоставил урегулирование инцидента естественному развитию событий.
— Они похоронили этою человека так, — добавляет Вуане. — Когда вы уедете, они вынут его, чтобы проделать обряд.
Мы не предвидели такого фокуса. Итак, несмотря на авторитет Зэзэ, несмотря на его собственный пример, знахари предпочитают навлечь на себя гнев духа смерти, нежели открыть нам тайны, которые мы и без того знаем. Я оборачиваюсь к лежащему в тени Зэзэ.
— Ты ничего не сумел добиться здесь, — говорю я ему. — В маленькой деревушке тебя отказались слушать даже по такому долу, как съемка похорон. Как же ты сумеешь в Согуру приказывать трем тысячам тома?
Старый зоги встает. Он говорит громко, и Вуане, переводя, вновь обретает свою обычную уверенность.
— Все слова, что ты сказал, правильны. Здесь приказывает Коли. И я не хотел распоряжаться. В Согуру я пойду первым, и ничто меня но остановит. Я главный при татуировке, я самый сильный. Чтобы иметь успех, мы пойдем греться — Вуане и я; гелемлаи еще не прошли, у нас есть время.
Оп встает и молча выходит.
Мы еще не знаем обряда, на который он только что намекнул, но нам известно, что тома считают огонь самой могучей силой. Они поддерживают его в хижине всю ночь напролет. Вуане как-то сказал нам: «Когда человек ест недостаточно мяса и если у него нет больше сил, нужно, чтобы он долго просидел у огня. Это заменяет мясо». В самых сложных обстоятельствах, когда знахарю нужно, например, одержать верх над своим противником, он удаляется в священный лес, делает вместе со своими помощниками нечто вроде плетеной корзины из сырого дерева, подвешивает се приблизительно в метро над землей, разводит под ней костер, забирается в корзину со своими талисманами и остается там, чтобы вызвать духов. Этот обряд должен повторяться семь дней подряд. Все это время следует соблюдать абсолютное половое воздержанно.
Вуане теперь явно не терпится вернуться в Тувелеу. По его словам, бесполезно ждать Тони.
— Люди в этой деревне упрямы, — говорит он. — Они будут все время ждать и ничего не проделают на наших глазах.
Нехотя мы соглашаемся последовать его совету и назначаем отправление на следующее утро. Ночью мы еще раз приводим в порядок аппаратуру. Жану все опротивело. Мы но перемолвились ни словом.
11
О носильщиках нечего заботиться — жители Ковобакоро так торопятся увидеть наш отъезд, что все здоровые мужчины предлагают нам свои услуги. Аппаратуру отправляют раньше нас. Впервые переход совершается в таком порядке. Чтобы избежать любой оплошности, невольной или умышленной, Жан, Вуане и я беспрестанно перемещаемся от головы к хвосту колонны.
Налетающие один за другим торнадо превратили сухие тропы в лоснящееся жирное месиво из глины. Крутые подъемы и спуски еще больше затрудняют переход.
Вместе с дождями появились красные муравьи, редко встречающиеся во время сухого сезона. Они пересекают тропы, словно потоки шириной до трех-четырех метров, и носильщики вынуждены быстро перепрыгивать через эти копошащиеся ручейки толщиной в четыре-пять сантиметров, чтобы избежать укусов «солдат».
Просто удивительно, с какой ловкостью проделывают тома эти трудные переходы с двухпудовыми ящиками на голове. Четыре человека, несущие особенно неудобный генератор, проявляют не меньшую сноровку, чем остальные.
Наш путь преграждает река шириной около десяти метров; через нее перекинуты связанные между собой ветви на шатких вилообразных подпорах, воткнутых в ил. Носильщики, держась очень прямо, без колебаний проходят со своим грузом; даже генератор без всяких осложнений переправляют на головах двух самых сильных мужчин. На том берегу тома останавливаются и наблюдают за нами. Раскинув руки, словно канатные плясуны, шатаясь и скользя сведенными судорогой пальцами по мокрой древесине, мы, видимо, выглядим очень смешно.
Два коротких, но сильных ливня захватили нас в самой чаще, между деревнями, которые, впрочем, часто попадаются по пути. Всюду горячий прием — не то что в Ковобакоро. Приходится останавливаться, чтобы поздороваться со старейшинами.
До Тувелеу один переход. Мы спешим, чтобы попасть туда до того, как разразится следующий ливень. Вдруг позади раздается крик. Останавливаемся. Подросток приносит нам цыпленка — подарок какого-то старика.
— Это дядя того, которого ты вылечил, — говорит Вуане. — Того, который всегда падает с пальмы. Старик очень огорчен, что ты его не дождался. Он вернулся со своего участка, чтобы увидеть тебя. Он посылает тебе цыпленка и хочет, чтобы ты пришел еще раз.
В Тувелеу мы чувствуем себя дома. Жители встречают нас проявлениями дружбы, которые особенно трогательны после вчерашних впечатлений. Мы водворяемся в нашей хижине. День проходит в хлопотах, в приведении аппаратуры в порядок. Мы с нетерпением ждем Тонн: уже темно, а его все нет.
