Джон Моррис - Зима в Непале
Было очень интересно наблюдать за работой тилхарского дантиста. Он не знал, что зубы можно пломбировать. По требованию он пытался удалять их, для чего употреблял свои обычные кузнечные клещи, но гораздо большее удовольствие получал, изготовляя искусственные челюсти из золота. По словам дантиста, ему не нужно было видеть пациента; заказывая зубы, следовало лишь указать свой возраст и пол. В Катманду я часто видел гуркхов с гор, которые таким же образом приобретали очки для своих родственников, оставшихся дома. Но если очки еще могут подойти, скажем, для пациента лет шестидесяти, то при изготовлении вставных зубов этот номер не проходит. Как-то раз я видел старика, который наловчился запихивать в свой беззубый рот подобную челюсть: у него был такой вид, словно он постоянно сосал большой кусок металла, болтающийся во рту. В горах Непала такие зубы скорее служат символом богатства, чем применяются на практике.
Покинув Тилхар, мы прошли несколько миль вниз по течению реки. В месте её слияния с рекой Мади был перекинут шаткий мост, крайне нуждающийся в ремонте. Едва мы перебрались через реку, как нам снова пришлось подниматься. Стояла жара, укрыться в тени было негде, но я все время останавливался, чтобы полюбоваться открывающимися видами. Во время одной из таких остановок ко мне подошел прохожий и сел рядом. Это был человек средних лет, с виду довольно сообразительный, и я спросил его о положении в стране. Он знал, что в последние годы в Катманду появилось какое-то новое правительство — как-то раз к ним в деревню пришел человек из столицы и рассказал об этом, — но никто ничего не понял. Однако этот приезжий был хорошим человеком; он раздавал всем сигареты. Я спросил моего информатора, не слышал ли он о том, что премьер-министр смещен.
— Ничего удивительного, — сказал он, — но нам все равно. Может, вы знаете, кто сейчас премьер-министр?
— Разве вы не слышали о мистере Койрала? — спросил я.
— Нет, — ответил он, — но, судя по его имени, это один из проклятых брахманов.
Мы снова спустились, на сей раз к руслу Гандака. Даже зимой река эта представляет собой бушующий поток. Несколько миль мы двигались вдоль берега, пока не дошли до переправы: желающих перевозили с одного берега на другой в обычном выдолбленном каноэ. Мы ждали лодку, когда к нам подошел молодой тибетец, говоривший на непали. Он спросил нас о расстоянии до какой-то отдаленной деревни, о которой я, естественно, никогда раньше не слышал. Я почувствовал, что он будет разочарован, если я отвечу отрицательно. Пришлось прибегнуть к обычному стандартному ответу.
— Два коша, — сказал я, и он, улыбаясь, пошел своей дорогой.
На противоположном берегу реки нас ожидал крутой подъем, потом мы углубились в восхитительный лес, прохладный и ровный. В таких путешествиях человек учится ценить простые удовольствия. После того как вы долгие мили карабкаетесь по скалам и сбиваете себе ноги о камни, чувство облегчения при ходьбе по ровной земле приближается к экстазу.
Несколькими милями дальше тропа опять спустилась к реке, а затем мы постепенно поднялись к Баглунгу. Это приятный городок с населением около восьми-девяти тысяч, расположенный приблизительно в тысяче футов над долиной. Мы разбили лагерь на рисовой террасе за городом, возле ручейка. Вода в нем, правда, была такой грязной, что годилась только для стирки. Но ничего другого нам не оставалось: жителям Баглунга приходится носить воду из реки, протекающей в долине. Целый день туда и обратно нескончаемой вереницей тянутся женщины и дети с большими медными или глиняными кувшинами. Внизу, в долине, была колония прокаженных: больные, изгнанные из дома своими семьями, жили в ужасающей нищете. Как только стало известно о нашем появлении, некоторые из них пришли и стали просить лекарств. Они ни за что не хотели уходить; несчастные и заброшенные люди не понимали, что мы ничем не можем им помочь, и смотрели на меня с упреком, когда с сознанием своей вины я просил Анга Даву прогнать их. Все время, пока мы оставались здесь, они сидели неподвижно на земле в сотне ярдов от нашей палатки.
На другой день мы с удивлением услышали гул приближающегося летательного аппарата, а вскоре, скользя над долиной, появился вертолет и приземлился в поле за городом. Его сразу же окружили бегущие со всех сторон люди. В то самое время в долину направлялась похоронная процессия. На несколько мгновений жалобные завывания раковин слились с гулом мотора, но вскоре любопытство взяло верх, и, бросив покойника, вся процессия устремилась к вертолету.
Через пятнадцать минут вертолет поднялся в воздух, а вечером мы услышали, что на нем улетел в Катманду глава местной администрации, но никто толком не знал зачем.
Правительство Непала приняло обширный план строительства сети дорог в горах. Но если эти дороги и будут когда-нибудь построены, польза от них окажется невелика. Кроме того, их сооружение и содержание потребует больших затрат. Я всегда считал, что вертолеты могли бы решить проблему сообщения в Непале, а появление одного из них в Баглунге подтверждало мою правоту. Путешествие из Катманду заняло у нас месяц, вертолет же может покрыть это расстояние за два часа; а стоимость тридцатисорока таких машин, которые могут приземляться почти везде, будет во много раз меньше, чем затраты на строительство дорог.
Через Баглунг не проходят важные пути, но он является одновременно и административным центром и единственным значительным населенным пунктом в большом дистрикте. Поэтому лавки здесь гораздо богаче, чем в любых других городах, которые мы успели посетить. В Баглунге торгуют ситцем и разными простыми товарами, импортируемыми из Индии. Как правило, эти лавки принадлежат неварам. У одного из них мы заметили батарейный радиоприемник (впервые после отъезда из Катманду), который постоянно был включен на полную мощность. Владелец сказал мне, что он слушает только индийские музыкальные передачи из Бомбея. Постоянный аккомпанемент радиопомех делал шум этих передач невыносимым. Что касается ежедневного вещания небольшой радиостанции Катманду, то, насколько я мог убедиться, ее никто не слушает.
Теперь мы достигли самого северного пункта нашего путешествия и, отдохнув несколько дней, повернули на юг.
С севера на юг направлены основные транспортные артерии Непала.
Огромные параллельные хребты, отходящие от Гималаев, делят страну на ряд долин, орошаемых бесчисленными потоками, берущими начало в окружающих горах. Все они текут к равнинам Индии и, сливаясь друг с другом, образуют несколько крупных рек, даже не успев достигнуть первой ступени предгорий. Поэтому, путешествуя по Непалу, все время приходится преодолевать непрерывные крутые подъемы и спуски, в чем мы и убедились на собственном опыте. Естественно, пути через горы с запада на восток нет, и жители отдаленных районов, если им нужно попасть в Катманду, предпочитают, спустившись на равнины, добираться до столицы длинным круговым путем по железной дороге через Раксаул, от которого в Катманду идет шоссейная дорога.
