Йозеф Вагнер - Сафари под Килиманджаро
Владелец ресторана, несмотря на свое грузное тело, легко и быстро отправился на кухню. А я пока решил пойти посмотреть нашу машину, оставленную на тихой улочке.
— Отец, зачем ты берешь с собой этот чемоданчик?
Оба сына весело смотрели на меня. Я им казался смешным и, должен признаться, не без оснований. Но в этом чемоданчике у меня хранились все деньги, полученные для охоты в Африке, все документы, счета, расписки. Ведь дома я должен буду отчитаться, как говорится, до последней копейки, и я очень следил за тем, чтобы у меня все было в порядке. Например, ведомости… Когда я выплачивал африканцам зарплату, я всегда старался получить от них расписку. Но так как большинство из них не умели писать, я им намазывал палец чернилами и вместо подписи они мне оставляли отпечаток пальца.
— Бвана, что ты делаешь? — спрашивали они меня каждый раз, рассматривая свой измазанный палец, и смеялись.
Признаться, я не мог им объяснить. И не знаю, что они сами об этом думали. Но после каждой зарплаты эти чернильные пальцы были для них развлечением. Теперь вы понимаете, как я дорожил своим чемоданчиком. Я никогда с ним не расставался, никому его не доверял, и никто не знал его тайны. Когда я спал в буше, чемоданчик «спал» вместе со мной. Когда я ночевал в первоклассном отеле, я не сдавал его в гостиничный сейф. Одним словом, чемоданчик я хранил, как зеницу ока, и он был моим спутником днем и ночью.
— Отец, мы подержим этот чемоданчик.
— Не надо.
— Но не будешь же ты таскать его везде с собой?!
— Буду.
— Отец, какой ты смешной!
— Вы лучше на себя посмотрите.
В это время я заметил, что владелец ресторана как-то странно смотрит на нас.
Собственно, смотрел он не на нас, а на мой чемоданчик, и, наверное, слышал, о чем мы говорили. Мне это не понравилось.
— Тихо, — зашептал я. — А то еще стукнет нас по голове…
Сыновья непонимающе смотрели на меня и спросили:
— Кто?
— Он.
Я прижал к себе свое сокровище и пошел. В зеркале, которое украшало ресторан, я видел своих сыновей и взгляды, которыми они меня провожали. Что они оба думали, я знаю… Но что подумал хозяин ресторана?..
Когда я вернулся, еда уже стояла на столе. Я был сам не свой. Меня мучили дурные предчувствия. Что-то должно было произойти. Я держался за чемоданчик, словно за спасательный круг и подозрительно оглядывался вокруг. Кроме нас в ресторане были еще три человека. Они сидели за стойкой и были явно навеселе. Что это за притон, куда мы попали? Ведь мне этот ресторан показался вполне приличным. А теперь…
— Отец, я не знал, что ты так любишь рис!
Действительно! От ненавистного риса на тарелке не осталось ни зернышка. Честно говоря, я так нервничал, что даже не заметил, как все съел. Мое внимание привлекли эти трое, и я все время незаметно за ними следил.
Они о чем-то шептались.
— Я на минуту выйду, а вы за ними последите, — сказал я сыновьям.
Когда я проходил мимо, они за что-то пили, но увидев меня, сразу смолкли. В комнате воцарилась тишина. Подо мной заходил пол… Да, эти трое что-то замышляют. Наверняка они сообщники хозяина ресторана.
— Что они делали? — спросил я, вернувшись к столу на подкашивающихся ногах. Мои предчувствия меня еще никогда не обманывали. Да, что-то случится… Я мог поручиться за это. В том, что я не ошибся, вы убедитесь сами.
— Ничего не делали. Пили.
— Когда я проходил мимо, куда они смотрели?
— На тебя.
— И, конечно, на этот чемоданчик?
— А почему они не должны на него смотреть? Не каждый день случается увидеть человека, идущего в туалет с чемоданчиком…
Сыновья продолжали надо мной подшучивать, но я не обращал на это внимания. Я думал, что же делать. В Камеруне мне удалось получить крупную лицензию, мы хотели наловить, как минимум, буйволов и антилоп канн. Нам предстоял долгий путь через весь Камерун в самый центр Африки. Это была опасная дорога, и господин Рой не советовал останавливаться на ночь в деревнях. Поэтому мы намеревались ехать весь день и всю ночь.
Но в эту минуту дикий лес казался мне менее опасным, чем столица Яунде и этот ресторан.
— Месье, — вдруг обратился ко мне хозяин ресторана. — Может быть, вы что-нибудь выпьете?
— Нет, спасибо.
— У меня есть настоящие французские вина.
Ну, ясно. Он хочет нас задержать. Или споить. Или хочет нам подмешать в вино какой-нибудь наркотик. Все может быть… Я заглянул под стол, туда, где стоял мой чемоданчик. Крепко сжал его ногами. У хозяина ресторана на лице блестели крупные капли пота.
— Месье, вы далеко едете?
Я представил себе эти четыре тысячи километров, которые были у нас впереди, и у меня на лице тоже выступил пот. Черт возьми, а ведь это только начало пути. Что будет дальше? Конечно, если мы останемся целы!
— Нет, мы никуда не едем. Мы ночуем здесь.
Я назвал ему самый шикарный отель в Яунде. Пусть этот господин не думает, что нас можно пристукнуть где-нибудь за городом.
— Может быть, вы еще что-нибудь желаете, месье?
— Нет, благодарю. Я бы хотел расплатиться.
— Пожалуйста.
Хозяин ресторана подал мне счет. Я вынул из кармана тоненький бумажник — я всегда старался держать в нем лишь необходимую, небольшую сумму денег.
— Я надеюсь, месье, что ваша дорога будет приятной.
— Благодарю. Я тоже надеюсь.
И вдруг я почувствовал, что проговорился. Мы быстро поднялись и ушли. В ресторане было неприятно, стояла тяжелая тишина, а меня все сильнее охватывало дурное предчувствие.
Мы приняли решение ехать без остановок днем и ночью, через каждые два часа сменяя друг друга. Первую остановку решили сделать в Бертоуа, небольшом городе в 312 километрах от Яунде.
Выехали в полночь. Первые шестьдесят километров ехали по более или менее приличной дороге, но от деревни Батхенды начался сущий ад, дорога превратилась в сплошную грязь. С обеих сторон прямо к дороге подступал тропический лес, и ночной пейзаж казался страшным. Вдоль самых дорог сосредоточивается вся жизнь, потому что дальше начинается лес. Африканцы строят здесь глиняные домики, покрывая их пальмовыми листьями. Домики строятся не круглой формы, как это я видел у африканцев, живущих около саванн или буша, а прямоугольные. Несмотря на глубокую ночь, перед домиками горели большие костры, вокруг которых жители деревень пели песни и веселились.
Я никогда не забуду этой поездки. Каждую минуту я смотрел то на часы, то на спидометр. Пока ничего не произошло. Неужели меня обманула интуиция? Может быть просто сказывается усталость и напряжение последних дней? Но беспокойство не проходило. И все же по мере удаления от города я постепенно успокаивался.
