Алла Байдакова - Америка в пяти измерениях
Как нам рассказал один из организаторов этого мероприятия, Голливуд имеет уникальную возможность стимулировать юные умы и возбуждать в них интерес к естественным наукам, математике и технике через многочисленные средства массовой информации. На симпозиум было приглашено более 100 продюсеров, сценаристов, художников-мультипликаторов, но, к сожалению, обнаружить в зале кого-либо из звезд сегодняшней американской киноиндустрии нам не удалось. Кстати, вели они себя довольно пассивно и вопросов задавали немного.
Вот так состоялось наше знакомство с Лабораторией реактивного движения, которая является мощным научным комплексом, где создают и откуда осуществляют управление космическими аппаратами, исследующими планеты Солнечной системы. Трудно, если вообще возможно, назвать хоть один проект исследования космического пространства с помощью автоматических космических аппаратов, в котором ЛРД не занимала бы командных высот. А началось все с попытки трех энтузиастов ракетостроения из Калифорнийского технологического института испытать в пустынном местечке под Пасадиной небольшой ракетный двигатель собственной конструкции. Та попытка 31 октября 1936 года оказалась неудачной, но именно она, как считается, стала толчком к рождению лаборатории.
Созданные здесь во второй половине прошлого века аппараты отправлялись и к Луне, и к различным планетам Солнечной системы. Здесь создавались и первые американские «лунники», и первые межпланетные автоматические станции США, и марсоходы, запечатлевшие свои следы на песках Красной планеты. Трудно перечислить все проекты, которые родились в этих стенах. На экранах телевизоров часто можно было видеть счастливые лица сотрудников лаборатории в их Центре управления полетами, когда они поздравляют друг друга с успешным завершением очередного важного этапа какого-либо проекта. Это касается и исследований Марса, и Юпитера, и Сатурна, и Венеры – посланцы лаборатории побывали практически у всех планет нашей Солнечной системы и добрались уже до ее границы – межпланетные зонды «Вояджер-1» и «Вояджер-2».
Наше «голливудское» посещение Лаборатории реактивного движения так и осталось единственным. Когда мы собрались туда второй раз, то с нами произошла комичная история. В начале января 2004 года американский марсоход «Спирит» должен был совершить посадку на поверхность Марса. Все это, конечно, как всегда можно было наблюдать по телевидению или через Интернет, но мы решили, что пора посмотреть на это из самой лаборатории. Не предвидя никаких особых сложностей, за день до этого события мы отправились в уже знакомый нам пресс-отдел лаборатории. Нам выдали бланк анкеты на двух страницах, а также инструкцию по ее заполнению. Все выглядело обычным – анкета содержала стандартные пункты, где надо было указать имя, адрес, номер паспорта, название нашего агентства и т. д. Немного непривычно, правда, выглядел пункт о семейном положении, который именовался так: «Полное имя супруга (супругов), включая девичье имя (имена)». Нас удивило не то, что у кого-то из журналистов может быть несколько супругов. Нет, просто раньше мы никогда в анкетах такого уточнения не видели. Или не замечали.
Но, как оказалось, речь шла вовсе не о многоженстве (или многомужестве)! Как мы выяснили из инструкции по заполнению анкеты, для того, чтобы увидеть посадку марсохода в Лаборатории реактивного движения, необходимо было указать не только нынешних, но и всех бывших мужей и всех бывших жен, включая их девичьи имена. А также все места нашей работы за последние пять лет с указанием дат зачисления и увольнения и точным адресом, включая почтовый индекс. А также все адреса проживания за последние пять лет.
Мы с ужасом переглянулись. Но посмотреть на марсоход все-таки хотелось, и мы, вспомнив многочисленные анкеты, которые мы заполняли в своей жизни, принялись за дело. Мы честно рассказали о бывших женах и мужьях, уведомили о месте работы и приступили к заполнению графы о месте проживания в последние пять лет. Разумеется, с адресами в Лос– Анджелесе и Москве проблем не возникло, а вот с нью-йоркскими… Дело в том, что в Нью-Йорке мы трижды меняли квартиру и вспомнить точный адрес, включая индекс, было довольно сложно. В общем, не справились мы. Любезные сотрудники пресс-отдела лаборатории предложили нам забрать анкеты домой и поработать над ними там. Анкеты мы, конечно, забрали. Но только на память. А посадку марсохода с удовольствием наблюдали по телевизору, сидя дома на любимом диване. И больше мы в Лабораторию реактивного движения никогда попасть не пытались.
Зато было другое место в Пасадине, куда мы ездили много раз и обязательно возили всех наших гостей. Это – Музей Нортона Саймона.
Когда-то давно, за много лет до того, как мы попали в Калифорнию, мы купили прекрасный альбом с картинами импрессионистов. Рассматривая его, мы с удивлением обнаружили, что «местом жительства» многих всемирно известных работ является некий городок Пасадина в Калифорнии. Ни о каком Музее Нортона Саймона мы тогда не знали, да и информации о нем практически не было. Когда же мы приехали в Калифорнию, то внезапно услышали об этом музее в разговоре с одной нашей знакомой. Причем она была категорична: Музей Нортона Саймона – это буквально первое, что нужно посмотреть. Нас это удивило, ведь в Лос-Анджелесе немало музеев, в том числе такой богатейший, как Музей Гетти. Тем не менее, заинтригованные, мы при первой же возможности отправились в Пасадину. Забегая вперед, сразу скажем – мы просто влюбились. И в сам музей, и в одну из его картин, около которой мы всегда подолгу сидели.
Так кто же такой Нортон Саймон? В 1929 году 22-летний юноша с таким именем купил за 7 тысяч долларов небольшую фабрику по разливке соков, дела которой шли неважно. Из этой крохотной фабрики родилась громадная компания Hunt Foods, Inc., известная во всем мире благодаря кетчупам и различным другим соусам. К ней потом добавилась Canada Dry – изготовитель прохладительных напитков. Нортон Саймон – это также косметика Max Factor и прокат автомашин Avis Car Rental. Ему также принадлежали два издательства, в том числе McCall’s Publishing, издававшее журнал Popular Mechanics. От мира искусства Нортон Саймон всегда был очень далек и открыл его для себя только, когда его возраст уже приближался к 50 годам. Тогда он решил купить несколько картин для своего нового дома и отправился в галерею Дэлзелла Хэтфилда, которая находилась в знаменитой гостинице «Амбассадор» в Лос-Анджелесе. Никакого представления о том, как надо покупать произведения искусства, он не имел и попросту зашел в галерею, которая находилась рядом с парикмахерской, куда он регулярно наведывался. Первая серьезная покупка, положившая основу великолепной коллекции произведений искусства, была сделана в конце 1954 года. Это была картина Ренуара.
