Тур Хейердал - В поисках рая

— Останьтесь здесь, — уговаривал он нас. — Уиа большая. В Уиа много плодов. Много свиней. Хороший ветер в Уиа.

Лив и я обещали остаться. Старик Теи и маленькая Момо, сияя, придумывали один план заманчивее другого. Но наши друзья из Омоа неодобрительно качали головами.

— В Уиа плохо, — сказал звонарь, — Много фруктов, много свиней, много ветра. Но в Уиа нет копры, нет денег. В Омоа хорошо. Много домов, много мужчин. Много копры, много денег.

— Тиоти, — вмешался я, — на что тебе деньги, будто ты и так не сыт?

Звонарь рассмеялся.

— Верно. — Он пожал плечами. — Раньше было хорошо без денег. Теперь нет. Теперь мы не дикари.

Старик затушил головешки и пригласил нас с Лив в свой домик. Сам он вместе с остальными собирался спать в сарайчике.

Мы завернулись в свои пледы. Островитяне еще не наговорились. Сидя вокруг тлеющих углей, они шепотом говорили о нас, обсуждали прошлое и настоящее.

Стены лачуги были сделаны из неровных жердей, и в щели снаружи проникал свет. Мы видели на стенах сосуды, сделанные из высушенной тыквы, из скорлупы кокосового ореха. Некоторые из них были очень искусно украшены. В углу висела связка сушеных листьев табака. На полу лежали старые каменные топоры, различные железные инструменты, огниво. А под потолком был какой-то ящик. Теи Тетуа объяснил нам, что это его гроб,

— Если я заболею, то влезу в гроб и закрою крышку. Здесь некому меня перенести, а если я останусь лежать мертвый на кровати, меня съедят собаки.

Рядом с лачугой была вырыта могила. Он аккуратно расчищал ее, выкидывая из ямы мусор и куриный помет.

Погасли последние угли. Наши друзья тоже легли спать. Завтра им рано вставать — еще до рассвета они выйдут в обратный путь, через горы.

Мы приступили к строительству нашего второго дома… На этот раз на берегу океана. Единоличным владельцем долины Уиа был Теи Тетуа, он не взял с нас никакой платы за участок. Мы — его гости, и все, чем он владел, принадлежало также и нам.

"Усадьба" старика располагалась в пальмовой роще на берегу, на платформе, за прочной каменной оградой, сделанной для защиты от полчищ диких и полудиких свиней. Вдоль ограды текла речушка. На ее противоположном берегу как раз было место для нашего домика. От пляжа наш участок отделялся галечным барьером, сооруженным прибоем.

Широкая бухта с изумрудной водой, вечно исчерченная белыми гребнями волн, переходила в голубую бесконечность океана. Вот где приволье и чистый воздух! Неугомонный пассат круглый год дует с востока, гоня прочь из рощи комаров и прочую мошкару. Только в лесу они находили убежище и плясали роями, эти бесы, которых сюда доставили белые.

Старик посоветовал нам строиться основательно. Он долго сокрушался, узнав, какая судьба постигла нашу бамбуковую хижину.

…Ханатива — так называлась маленькая долина, в которую мы попали, обогнув скалистый мысок. Здесь среди зарослей миру и борао стояли старые стены, склепы, истуканы, но мы пришли сюда за строительным лесом. Старик легко карабкался вверх по стволам, отбирая для нас самые прямые, крепкие деревья миру.

Сперва с них снимали кору, колотя ствол камнями; после этого связывали вместе по нескольку штук гладких тяжелых бревен. Мое голое плечо превратилось в болезненную рану, а ноги покрылись ссадинами, после того как я несколько раз прошелся с ношей по скалам. А Теи играючи нес свою поклажу. Он от души смеялся, когда я испуганно замирал на месте, цепляясь за камни там, где волны захлестывали тропинку. На мысу мы бросали бревна в море и возвращались за следующей связкой. Течение само несло стволы через залив и выкидывало их на берег как раз возле нашего участка.

Мы ставили дом на сваях, чтобы оградиться от непрошеных гостей. Сам домик был низкий, с крышей из пальмовых листьев, с тремя стенами; входили в него по лесенке. Вдоль задней стены на полу тоже настелили пальмовые листья. Трудно представить себе лучшее жилье; всегда свежий воздух и ни единого комара.

Я хотел рядом соорудить кухню, но тут старик воспротивился. Раз мы гостим в долине Теи Тетуа, значит и есть должны вместе с Теи Тетуа. Он забрал наш котелок и унес его к себе.

Так начались наши самые чудесные дни в Полинезии.

Лив и Момо отлично подружились. Момо исполнилось десять лет: почти взрослая! Она была очень рада новой подруге и охотно обучала ее тему тому, что должна уметь хорошая вахина. Они плели циновки из листьев пандануса, изготовляли арканы из луба борао, при помощи колотушки превращали кору хлебного дерева в тапу— материал для одежды. Делали украшения из цветов, браслеты и бусы из красных горошин и причудливых плодов.

Как-то Момо пришла к нам с миской из скорлупы кокосового ореха и показала странную кашицу. Все тело и смеющуюся рожицу девочки покрывали узоры, нанесенные желто-зеленой растительной краской. Теперь она хотела и Лив раскрасить в соответствии с требованиями древней косметики!..

Пока женщины занимались домашними делами, Теи и я отправлялись в лес за съестными припасами. Фруктов здесь было множество, недоставало только феи. Плоды хлебного дерева, бананы, манго, папайя, ананасы… Здесь росли таро, лимонный кустарник, апельсиновые деревья— желтые от обилия сочных плодов, которые нам никогда не приедались. Помимо этого старик собирал всевозможные съедобные корни.

Еще мы ловили раков в речке и заманивали в ловушки полудиких свиней.

В тихую погоду Момо и Лив шли гулять на мыс, Здесь были всякие чудеса: пещеры, гроты, провалы. Волны, обрушиваясь на берег, образовали соленые лужицы, в которых кишели разные твари. Подруги находили здесь удивительных рыб, крабов, моллюсков. Момо отлично знала, какие из них съедобны, а какие ядовиты А Теи Тетуа был превосходным поваром.

Сам он ел вместе с Момо у себя в хижине. К нам доносился запах черного кислого поипои, которое они доставали из подземных «кладовок». Эх, поипои, неизменный спутник всех полинезийских блюд…