Войцех Дворчик - Здравствуй, Таити!
— Это вызвано несколькими причинами, — отзывается швейцарец. — Первые европейцы так долго и безжалостно раскачивали Полинезию, что она рухнула. Вторая причина связана с правлением европейцев, которые диктуют жизненный ритм этой стране. Французская колониальная система известна своей нетерпимостью к традиционным формам общественного устройства в отличие от английской системы. Черпая значительные материальные выгоды из своих доминионов и колоний, англичане не мешали им следовать прежним обычаям и не импортировали образцы культуры из Европы. Поэтому соседние архипелаги Тонга и Самоа сохранили преемственность своей культуры и вводят только те усовершенствования, которые им подходят, главным образом в экономике. Жители Самоа в противоположность таитянам гордятся своеобразием своей культуры и историческим наследием. Здесь же, к сожалению, не стремятся сохранить традиции, не препятствуют натиску нашей цивилизации. Конечно, в том, что народ утрачивает свои исконные черты, следует винить французов. Но лучше оставить эту тему. Были случаи, что с Таити удаляли миссионеров и солидарных с ними священнослужителей-иностранцев. Я сам знаю одного священнослужителя, который слишком много намудрил здесь, поехал в отпуск и больше не вернулся в рай…
Мы прощаемся с швейцарцем. Пол идет вздремнуть, а я отправляюсь осматривать местность. Меня сопровождает супруга директора школы.
После полудня в Опоа вновь кипит жизнь. Зной спал, люди взялись за работу. Посмотрим, что делают женщины позади магазинчика китайца. Работа кипит, смуглые спины полинезиек склоняются — все заняты кухонными делами. Угрюмые псы шатаются между столами. Кто-то поет, плачет грудной ребенок, женщины судачат.
— Добрый вечер, вахины! — здоровается с ними жена директора школы.
— Добрый вечер, мадам Мишель, — отвечают они.
Мадам Мишель ведет меня от одного стола к другому, показывает, объясняет. Я наблюдаю, как раиатеанки выколупывают «глаза» у устриц и смешивают их с кокосовой мукой. Потом накладывают серую массу в нарезанные кусками трубки бамбука, выполняющие роль упаковки. Деревенские жители поминутно подходят, платят и уносят с собой лакомство.
Еще одно рабочее место. Здесь-то я и увидел реликт давно минувшей эпохи.
— Пестик! — воплю я в лицо француженки. — Настоящий пестик!
Раиатеанка, удивленная моим криком, на минуту прерывает работу. В ее руке каменный пестик (пену) для растирания мучнистых плодов. Раньше таким орудием разбивали плоды хлебного дерева. Вот это находка! Однако женщина не хочет продавать! Я куплю ей новый, красивый, медный…
Но она привыкла к старому — и все. Вмешательство француженки не помогло. Женщина возвращается к прежнему занятию: в скорлупе кокоса растирает копру.
Обманутые в своих ожиданиях, мы собираемся уходить, как вдруг к нам подходит женщина.
— Если попаа хочет, у меня дома есть такой же пену. Он, правда, старый, немного выщербленный. Я только спрошу согласия v мужа…
— Жюльетта, сбегай за этим пену, — просит мадам Мишель.
Через некоторое время запыхавшаяся Жюльетта приносит огромный каменный пестик.
— Возьми, это тебе!
У меня разгорелись глаза. Такие пестики теперь встречаются редко.
— Сколько? — спрашиваю дрогнувшим голосом, в страхе, что на покупку не хватит денег.
— Мадам Наеи не желает денег. Это подарок, — вмешивается мадам.
— Но это невозможно, — бормочу я. — Женщина явно не знает ему цены…
— Не отказывайтесь, пену надо принять, иначе она обидится, — шепчет мне на ухо француженка.
Раиатеанка, шельма, всовывает мне в руку пену. Я сдаюсь, не могу противиться искушению. Однако не дает покоя мысль, что я присвоил себе вещь, с которой полинезийка не рассталась бы, не будь здесь жены директора школы.
— Я не уверен, что должен принять такой ценный подарок, — обращаюсь я к француженке.
— Вы не можете поступить иначе: отказ принять дар в понятии полинезийцев равносилен нанесению обиды. Однако вы счастливчик!
Я послал за Полом. Хочу хоть чем-то, хоть символически отблагодарить женщину. У американца фотоаппаратура лучше моей — с приспособлением для моментальной фотографии.
Крепко сжимаю в руке свою добычу. Подумать только, что это сокровище я нашел здесь, в Опоа, в бывшей столице полинезийского государства. Я внимательно рассматриваю пестик. Ручка с одной стороны слегка надломлена, нижняя часть зеленоватая, как бы покрыта патиной. Долго, очень долго лежал в тайнике пену. Несомненно, это редкость. Какую прекрасную форму придал ему старый мастер! Трудно поверить, что он сделан без токарного станка.
Пестики с Подветренных островов отличаются удлиненной, очень удобной для держания формой. Рукоятка широкая, поверхность полированная. Их производили на небольшом острове Маупити, и они долгое время составляли предмет меновой торговли с другими островами. В Папеэте мне сказали, чтобы я и не мечтал достать подлинный пестик. В магазинах продают имитации из коралла. У таваны из Теапоо был один, но он запросил за него мой фотоаппарат, который я не мог ему продать. Несколько старинных пестиков есть в музее Папеэте. Некоторые сделаны из базальта на Маркизских островах. В том же музее я видел много других интересных вещей: пурпурные плащи и головные уборы из птичьих перьев, тяжелые деревянные копья, нагрудники, предохраняющие грудь в бою, деревянные блюда и пироги, базальтовые топорики и другие примитивные орудия труда, королевские регалии, витрины с документами и гравюрами прошлого века.
Вернувшись на свою квартиру, я с удовлетворением подумал, что осмотрел в деревне почти все, что достойно внимания, но я ошибался. Вечером к нам зашел старый Фелу и спросил:
— Хотите посмотреть кино?
С раннего утра деревня жила ожиданием кино. Современные полинезийцы ощущают возрастающую потребность изменить старую модель жизни, и особенно досуга. После работы они все чаще берут в руки газету, слушают радио, ходят в кино.
Задолго до начала сеанса начинают стекаться толпы людей из ближних и дальних мест. На темной дороге там и сям мелькают огоньки моригазы[36]. Деревенские жители идут, несмотря на дождь, — промокшие, но жаждущие развлечения. Вахины выжимают длинные волосы и вновь надевают на голову нарядные «короны» из листьев или искусственных цветов.
Кино в Опоа. У входа в магазинчик китайца женщины продают лимонад, лакомства. Входной билет — шестьдесят франков. За эту сумму можно смотреть кино с семи вечера до полуночи. Выручка пойдет на постройку протестантской школы второй ступени в Папеэте. Страна не знает голода, но на экономическое и социальное развитие никогда не хватает средств.
