Пауль Вернер Ланге - Подобно солнцу

Это обстоятельство в ближайшие дни сыграет на руку испанцам, ибо появляется принц с острова Тернате, которого Эспиноса и Элькано сначала не решаются принять на борту флагманского корабля, так как опасаются, что о свидании будет доложено султану. Вот и вышло, что гость вынужден был нерешительно проторчать со своими лодками у каравелл, пока не пришло сообщение от султана, что он не имеет ничего против их встречи. Только после этого они приветствуют друг друга. Но за время ожидания принц настолько рассердился, что воспринял неблагосклонно и выражения почтения, и подарки, и вскоре отбыл восвояси. Вместе с ним исчезли наследство, дети и жена Франсишку Сир- рана. По-видимому, эта женщина, родом с Явы, хотела воспользоваться ситуацией и отдать себя под покровительство европейцев, но в рискованной игре за обладание властью и пряностями для нее не нашлось места. По-иному оборачивается дело с Афонсу ди Лорозой, португальцем, который, как Сирран и пять других его соотечественников, обосновался на Тернате. На лодке вместе с принцем прибыл один из его слуг, ему-то и передали украдкой обнадеживающее послание с просьбой к Лорозе нанести визит на корабль.

Альмансор продолжает оставаться доброжелательным, благосклонным хозяином. Он велит построить хижину, где испанцы смогут хранить товары, отряжает сына, чтобы тот помог соорудить остальные складские помещения для пряностей. Правда, делает он это не бескорыстно, не ограничиваясь присвоенными зеркалами, потерю которых так переживал Пигафетта. Он просит выдать ему пленников и получает их почти всех, в том числе трех женщин. Но султан тут же настаивает еще на одном одолжении. Нужно забить свиней, привезенных на кораблях, потому что он исповедует ислам и ему противен даже вид этих животных. Путешественники по-прежнему сговорчивы, они вполне обойдутся козами и птицей.

Вечером 13 ноября происходит знаменательное событие, еще раз замыкается круг: Афонсу ди Лороза и оставшиеся в живых члены флотилии Магеллана пожимают друг другу руки. Лороза сообщает о пребывании здесь Минезиша, о попытках короля Мануэла удержать флотилию Магеллана подальше от Молуккских островов. Так, у мыса доброй Надежды и у берегов Ла-Платы ее подстерегали португальские военные корабли. Перехватить флотилию не удалось, и Дьогу Лопишу ди Сикейре, уже генерал-капитану «Индийского моря», было приказано оказать ей в его владениях «горячий» прием. К счастью для испанцев, как раз в это время он получил сведения о том, что огромные военно-морские силы турок готовы к походу на Индию. Поэтому он послал в Аденский залив, чтобы преградить дорогу натиску османов, тот быстроходный маневренный корабль, который должен был поджидать Магеллана. К Молуккским островам был послан большой военный корабль с двумя пушечными палубами, чтобы не допустить испанцев на острова. Корабль, однако, вообще не прибыл, наверное, противные ветры вынудили команду повернуть назад. Лороза также рассказывает о группе португальских торговцев и солдат, прибывших сюда на каравелле и двух джонках буквально за несколько дней до испанцев. Джонки сразу поплыли к острову Бачан и были там загружены гвоздикой, в то время как капитан каравеллы собирал сведения о флоте Магеллана. После того как португальцы учинили на Бачане разбой и насилие, их всех перебили, каравелла же спешно уплыла прочь. Таким образом джонки, четыреста бахаров гвоздики и множество всякого товара остались на острове без надзора.

Создается впечатление, что Лороза имеет какие-то собственные виды на брошенное добро, о котором рассказывает. С другой стороны, смерть Сиррана, неопределенность собственного положения, постоянные опасения за свою жизнь и догадки о том, как могут от него избавиться его соотечественники, должны были упрочить его решение переметнуться на испанскую сторону. для испанцев же этот человек, проживший десяток лет на островах Пряностей, прекрасный знаток местных обычаев торговли, был исключительно ценен. Они докучливо уговаривают его перейти к ним на службу, обещают сказочное вознаграждение. Лороза соглашается — едва ли он может предположить, что это решение будет стоить ему головы.

Между тем султану Тидоре доставляет все большее удовольствие демонстрировать местным дружественным ему властителям военную мощь новых союзников. Все чаще просит он, чтобы в честь какого-нибудь островного князя давался салют или проводились показательные бои. Один раз это проводится для раджи острова Хальмахера, другой — для раджи острова Макиан, третий — для раджи Бачана, и при любом удобном случае — в честь Альмансора, великого повелителя и астролога, не угадавшего, однако, на какую карту надо ставить. Но султана нельзя ни в чем упрекнуть. Он лично поехал на Бачан, чтобы доставить на Тидоре брошенную португальцами гвоздику. И все-таки у его гостей на душе скребут кошки. Испанцы видят, как их бывшие пленники бродят по острову и перешептываются с островитянами, им сообщают, что на Тидоре погибли не только Франсишку Сирран, здесь были убиты также три его спутника. Они узнают, что многие советники султана считают его приверженность испанцам глупой затеей и убеждают его избавиться от чужаков. Кажется, что эта неприязнь находит наконец поддержку, когда все пряности были закуплены и готовы к доставке на корабли. По такому поводу, сообщает Альмансор, принято на острове организовывать праздник. И право, неудивительно, что приглашенные, наученные горьким опытом, не испытывают желания покидать каравеллы. Озадаченный султан спешно прибывает на корабль, клянется на Коране, что он их истинный преданный друг, и намерен уже вернуть все подарки. Эспиноса и Элькано успокаивают его, передают наконец знамена и печать императора, о которых так просил султан. По крайней мере от праздника они отвертелись.

Только один человек бесстрашно разгуливает по острову, заглядывает в хижины и взбирается на склоны, поросшие гвоздичными деревьями, — Антонио Пигафетта. Возможно, он все-таки избегает бродить в темноте, так как Альмансор рассказывал, что здесь есть люди, которые, если намажут себя волшебной мазью, то потом всю ночь ходят без головы. Итальянец, между прочим, видел и кое-что похуже, однако здесь клятвенно заверяют, что встреча с такими ночными бродягами через три-четыре дня приводит к смерти. Совсем не встревоженный опасностью подобных встреч, Пигафетта описывает деревья и кустарники, дарующие гвоздику, мускат, корицу, имбирь, ландшафт местности, где они произрастают. Для жителей Тидоре у него находится всего несколько слов, поскольку их внешность совершенно не в его вкусе: «Женщины ужасно некрасивы, ходят почти полностью обнаженные, лишь с маленьким фартуком из луба. Материю из луба они получают так. Берут кусок луба, кладут его в воду и оставляют отмокать. Потом отбивают специальными палками, пока он не достигнет нужных размеров. Он становится похож на шелк-сырец, а его фактура создает впечатление, будто он выткан. Мужчины также почти не прикрыты одеждой и очень ревнивы. Им не нравилось, когда мы сходили на берег не полностью одетые, так как для их женщин это означало, что наши шпаги всегда наготове».

Подобные заботы оправданы как минимум в одном смысле. В конце ноября закупки пряностей завершились, и матросам теперь было разрешено выменивать их по собственному усмотрению, и находились такие, кто отдавал ненужные части одежды за мешочки с гвоздикой. Их капитаны тем временем занялись высокой политикой. В течение четырех недель они заключают соглашения с правителями Хальмахеры, Макиана и Бачана, а также со многими высокопоставленными вельможами острова Тернате. Султан Альмансор за всем благосклонно наблюдает и не теряет времени даром. Еще за три дня до отплытия он велит начать торжества по поводу свадьбы его дочери с братом раджи острова Бачан. Вряд ли нужны объяснения, какую роль он отводит в этом празднестве бедным европейским канонирам. Интересно само появление у Тидоре роскошной процессии с женихом: его лодка продвигается вперед с помощью ста двадцати мускулистых мужчин; на возвышении, покрытом дорогими коврами и затененном шелковым балдахином, находятся правитель, его слуги и музыканты; вымпелы из перьев попугаев трепещут на ветру. Два других судна везут подарок невесте — несколько юных девушек, которые будут прислужницами у нареченной. Салют звучит на сей раз не в полную силу. Пигафетта пишет, что каравеллы были настолько перегружены, что канониры не решились выстрелить из крупнокалиберных орудий.

16 декабря суда оснастили новыми парусами. Умелые руки вышили на них инсигнии святого Иакова Компостельского и сделали надпись: «Сии суть символы нашего счастливого плавания». Подготовка к отплытию радует не всех. Альмансор тщетно пытается убедить капитанов остаться, но в результате просит, чтобы ему отдали арбалеты, он уже успел опробовать их в деле, а также другое оружие. Среди моряков нашлись бы такие, кто охотнее остался бы на острове, так как они «боятся голодной смерти». А султан под конец получает много аркебуз, арбалетов и четыре бочонка пороха. для себя испанцы запасают фрукты, вино, птицу, коз, рис, саго, восемьдесят бочек воды, пока ни на палубе, ни в трюмах, предназначенных для провизии, вообще не остается места. Путешественники были вынуждены даже отказаться от восьми из десяти бахаров гвоздики, которую раджа острова Бачан хотел преподнести испанскому императору. «Он посылал ему также чучела двух очень красивых птичек. Они приблизительно такого же размера, как голубь; головка маленькая, клюв длинный, лапки толщиной с писчее перо и длиной не больше пяди. У них нет крыльев, вместо них длинные взъерошенные перья самой различной окраски. Хвост такой же длины, как у голубя, все перья темных расцветок, кроме тех, которые находятся на месте крыльев. Эти птицы летают только тогда, когда подует ветер и снесет их’ с места. Нам говорили, что они появились из сада Эдема, и называют их “болон диуата”, что означает “божья птица”».