Моя Италия - Инга Ильм
Да, оттого Флоренция так притягательна и сохранила неувядающую славу, что на этих живых улочках все еще можно уловить дыхание другой жизни и даже другого времени. Именно здесь – посреди этих суровых стен, каждая из которых была обязана защитить хозяина во время осады, на этих улицах, политых кровью, в этих храмах, где свершались великие предательства, особо остро ощущается тот мир, в который призывали поэты, философы, художники, скульпторы и архитекторы. Возрождение… Эпоха, когда искусство ставится превыше самой Природы. Живопись, скульптура и архитектура объявлены «свободными искусствами» наряду с грамматикой, диалектикой, риторикой, геометрией, арифметикой, астрономией и музыкой. Художник вырывается из плена устоев, художника больше не относят к ремесленникам – мастерам поделки. Теперь его считают творцом. И первое публичное признание в том опубликовано в 1404 году во Флоренции, а к концу XV столетия уже начинают даже раздаваться требования о запрете заниматься живописью плебеям. Но нужно учесть, что на тот момент художник действительно обладал и непреложными качествами ученого. Он не только экспериментировал с составами краски, строил инженерные сооружения по осушению или орошению земель, раскидывал по границам бастионы, возводил долговечные и прекрасные строения, создавал уникальные сплавы, проектировал города, лил золото, продумывал сюжеты, предлагал трактовки библейских событий, но еще и был членом научного сообщества или философского кружка. Освоенные знания он излагал в теоретических трактатах, вел обширную переписку, нередко обращался к оппоненту публично и в сонете, фиксировал свои размышления в дневниках и активно принимал участие в социальной жизни города, которая состояла тогда и из множества представлений, так что художник был и организатором, и режиссером, при случае, быть может, и актером…
* * *
Жаль, что история чаще всего воспринимается нами через скучные формулы про какие-то производства и их отношения, давно отгремевшие войны и их вероломства. Нам показывают глобальные процессы, пытаются пояснить их закономерности, и мы с уважением величаем это наукой, в то время как Время слагается из человеческих поступков. Каждый из них так или иначе несет в себе дыхание ушедших дней и может рассказать нам о теряющемся во тьме минувшего много больше солидного издания. Вот интересно: что бы вы сказали о некоем Пиппо, который как-то вздумал подшутить над приятелем, внушив ему, что он совсем не тот человек, которым себя считает?
Рассказывают, что как-то зимним вечером в славном городе Флоренция в доме знатного господина большая компания старых друзей собралась за ужином, а закончив пиршество, уже в беседе у камина, обнаружила отсутствие одного из непременных участников этих застолий. Все наперебой принялись придумывать наказания старому другу за нарушение традиции. Идея Пиппо привела всех в восторг. Ее сочли невыполнимой, но поклялись содействовать задуманному плану, чего бы это ни стоило. На том и разошлись. На следующий вечер Пиппо, узнав, что мать приятеля в отъезде, заглянул к нему в мастерскую и попросил никуда не отлучаться. Так он задержал хозяина, а сам залез в его дом и закрылся изнутри. Когда же приятель потерял терпение и вернулся к ужину, то не смог открыть дверь, а изнутри Пиппо, подделывая голос, отказывался его принять и называл именем Маттео. Тут к дому подошел еще один участник хулиганства – Донателло – и начал общаться с растерянным хозяином дома как с Маттео. Совершенно сбитый с толку прогульщик вечеринок решил выйти на площадь, чтобы встретить кого-нибудь еще из знакомых. Но тут к нему подошел судебный пристав, и на глазах толпы, которую несчастный собрал, чтобы объяснить в чем дело, стражники флорентийской тюрьмы арестовали беднягу как Маттео и отправили его в каземат. Наутро одно очень высокопоставленное лицо – хороший знакомый из той самой компании заглядывает к псевдо-Маттео и ведет с ним долгую нравоучительную беседу как с Маттео. Так несчастный приходит в полное отчаяние. Рядом с ним за долги в тюрьме оказался и один прославленный юрист, по совместительству большой любитель литературы; он расспрашивает бедолагу о горестях и, сообразив, что простодушный «Маттео» находится в центре веселого заговора, присоединяется к шутникам. Он начинает разглагольствовать о множестве случаев таких превращений. Тут в тюрьму заявляются и два «родных брата» незадачливого «должника». Долго его журят, но в конце концов выкупают и ведут домой – в далекий и незнакомый ему район. Несчастный бросается к священнику ближайшей церкви и объясняет, что он точно не Маттео, но боится, что его место занял тот самый Маттео, поэтому не может вернуться в собственную жизнь… Местный священник искренне убежден, что человек душевно болен, и жертву розыгрыша возвращают «домой», заботливо укладывают в постель. «Братья» тем временем подсыпают ему снотворное, и друзья, которые прячутся и подслушивают происходящее из соседней комнаты, давясь от смеха, обмениваются впечатлениями, а под покровом тьмы переносят «Маттео» в его собственную спальню, где он как ни в чем не бывало просыпается утром… И нет, это не конец веселья! Утром к нашему герою приходят «братья Маттео» и рассказывают его же историю во всех подробностях. Они приглашают посмеяться над своим братом, который вчера весь вечер изображал из себя весьма уважаемого человека. Псевдо-Маттео снова решает отправиться на площадь, которая, как известно, собирает все слухи. На ней он повстречает зачинщика, сценариста, режиссера-постановщика, исполнителя
