Жюль Верн - Необыкновенные приключения экспедиции Барсака
— Черт возьми, конечно нет! А мои пожитки?
Бандит припустил бегом и тотчас вернулся, таща одежду, незадолго перед тем смененную главарем на костюм Стора: он на бегу швырнул ее в кузов кареты.
— Теперь все? — спросил он снова.
— Да! И не копайтесь! — был ответ.
Бандит скрылся в агентстве: железная штора полностью опустилась.
А в это время импровизированный кучер схватил вожжи и разбудил лошадей ударом кнута. Карета закачалась, покатилась по Олд-Брод-стрит, завернула на Трогмортон-стрит, проследовала по Лотбург-стрит, потом по Грехем-стрит, повернула на Олдергэт-стрит и у номера 29 наконец остановилась перед Агентством S.
Кучер смело вошел туда и направился в кассу.
— Кажется, у вас есть для меня пакет? — сказал он.
Кассир поднял глаза.
— Как,— удивился он,— это не Бодрюк!
— Честное слово, нет! — подтвердил мнимый инкассатор с грубым смехом.
— Я не понимаю,— заворчал недовольный кассир, почему правление посылает незнакомых людей…
— Это потому, что я не на своем участке. Мне велели в Агентстве В приехать сюда после телефонного звонка из банка. Кажется, вы получили здоровый вклад после закрытия.
Он мгновенно нашел этот правдоподобный ответ, так как перечень агентств Центрального банка был еще свеж в его памяти.
— Да…— согласился кассир с невольным подозрением.— Все равно, мне не нравится, что я вас не знаю.
— А вам-то что? — возразил тот с удивлением.
— Ведь столько воров!… Но, впрочем, это можно устроить. Я полагаю, ваш документ с вами?
Если что-нибудь и могло смутить бандита, это был как раз такой вопрос. О каком документе шла речь? Но он не смутился. Когда отваживаешься на подобные приключения, надо иметь особые качества и, среди всех прочих, абсолютное хладнокровие. Этим качеством мнимый инкассатор Центрального банка обладал в полной мере. Если его и смутил так неожиданно поставленный вопрос, то он ничем себя не выдал и ответил самым обыденным тоном:
— Черт побери, разумеется!
Он естественно рассудил так: если предполагают, что «документ» при нем, то это, должно быть, какое-то удостоверение, которое служащие Центрального банка должны всегда иметь при себе. Роясь в куртке инкассатора, которого он подменил, он, без сомнения, найдет этот знаменитый «документ».
— Я поищу,— добавил он спокойно, садясь на скамью и принимаясь опоражнивать карманы.
Он доставал многочисленные бумажки, письма, служебные записки и прочее, все обтрепанное и помятое, как всегда бывает с тем, что долго носят в карманах. Подражая неловкости мастеровых, грубые пальцы которых больше привычны к тяжелой работе, чем к обращению с документами, он разворачивал одну бумажку за другой.
После трех попыток он раскрыл наконец печатный документ с пробелами, заполненными от руки, которым некий Бодрюк назначался на должность инкассатора Центрального банка. Очевидно, это было то, что он искал, однако затруднение оставалось. Фамилия, вписанная в документ, составляла, быть может, самую большую опасность: ведь этого Бодрюка хорошо знал кассир Агентства S, который удивлялся, что не с ним имеет дело.
Не теряя присутствия духа, хладнокровный бандит мгновенно нашел выход. Воспользовавшись рассеянностью кассира, он разорвал на две половинки официальную бумагу. Верхнюю половинку, с уличавшей его фамилией, он переложил в левую руку с уже просмотренными бумагами, а нижняя часть осталась в правой.
— Вот несчастье! — сердито воскликнул он, когда эта операция благополучно завершилась.— Документ-то при мне, да осталась только половинка!
— Половинка? — спросил кассир.
— Да, он старый и совсем изношенный, истаскался в кармане. Вот и разодрался пополам, и у меня, дурака, осталась только половинка!
— Гм!…— проворчал недовольный кассир.
Бандит притворился оскорбленным.
— Ну, хватит с меня! — заявил он, поднявшись и направляясь к двери.— Мне велели захватить ваши деньжонки: я явился. Не хотите давать? Караульте сами. Поссоритесь с правлением, а мне на это наплевать!
Это показное равнодушие содействовало успеху гораздо больше, чем самые сильные доводы. И еще сильнее подействовала угрожающая фраза, которую он пустил, удаляясь, как парфянскую стрелу[4]. Поменьше историй — вот вечная цель всех служащих на земле.
— Минуточку! — сказал кассир, подзывая его.— Покажите мне его, ваш документ!
— Вот он! — отвечал инкассатор, предъявляя половинку документа, где не была вписана фамилия.
— Тут есть подпись директора,— с удовлетворением заметил кассир. И наконец, решившись, показал запечатанный пакет.— Вот деньги. Пожалуйста, распишитесь!
Мнимый инкассатор, нацарапав на предложенном ему листке первую пришедшую на ум фамилию, удалился с недовольным видом.
— Желаю здравствовать,— проворчал он, как человек, раздраженный несправедливым подозрением.
Выйдя наружу, он быстро подошел к карете, поднялся на козлы и исчез среди ночи.
Так совершился грабеж, получивший столь широкую огласку.
Как было сказано, он раскрылся в тот же вечер, раньше, чем, вероятно, предполагали его виновники. Агентство было надежно заперто, персонал беспомощен, кучер кареты уничтожен, и они смело могли рассчитывать, что до следующего утра никто ничего не заметит. Утром конторский мальчик, производящий ежедневную уборку, поневоле подымет тревогу, но было много шансов, что до того момента происшествие останется в тайне.
Но в действительности все повернулось иначе.
В половине шестого мистер Лазон, банковский контролер, звонивший по телефону в первый раз около пяти часов, чтобы осведомиться о приезде кареты инкассатора, встревожился из-за того, что она еще не вернулась, и снова позвонил в Агентство DK. Он не получил ответа: воры, заканчивавшие дележ добычи, сняли трубку, чтобы избежать звонков, настойчивость которых могла возбудить внимание соседей. Контролер удовлетворился тем, что обвинил телефонистку.
Но время шло, карета не возвращалась, и Лазон сделал вторую попытку. Она осталась безуспешной, как и первая, и телефонная станция уверила его, что Агентство DK молчит. Контролер послал банковского рассыльного узнать причину молчания. В половине седьмого рассыльный вернулся. Он сообщил, что Агентство закрыто, и внутри никого нет.
Контролер, очень удивленный, что мистер Бакстон закончил операции так рано в последний день месяца, когда персоналу иногда приходится работать до девяти часов, ждал карету сборщика с тревожным нетерпением.
Он ожидал до четверти восьмого, когда узнал важную новость. Один из служащих Центрального правления, возвращавшийся домой после работы, обнаружил карету позади Гайд-парка, на Холленд-стрит, малолюдной улице Кенсингтона. Удивленный появлением кареты Центрального банка на сравнительно пустынной и темной улице, он поднялся на козлы, толкнул незапертую дверцу и при свете спички увидел труп кучера. Он бегом вернулся в Центральное правление и поднял тревогу.
