Марек Малятынский - В тени Канченджанги

Первая ночь под москитными покрывалами. Все меняется, как в калейдоскопе. Восемь человек из нашей группы под руководством Вальдека должны утром, не дожидаясь самолёта, следовать пешком. Остальные остаются в Биратнагаре до появления «Пилатуса». Через неделю мы встретимся в Тапледжунге и двинемся караваном. Через неделю…

Ливень не ослабевал. Было темно, когда мы с Джепой, промокнув до нитки и трясясь от холода, добрались до деревянного строения. За забором высилась мачта с цветным рукавом, указывающим направление ветра. Рукав был абсолютно мокрый и поникший.

— А-а-а, Japanese, — зачмокали сидящие в избушке непальцы.

Нас всюду принимали за японцев.

— Они говорят, что на аэродроме находятся палатки и багаж, — перевел мне Джепа.

Я снова нырнул в темную хлябь. В нескольких сотнях метров, в небольшом закутке около бетонных плит аэродрома, можно было различить одну «турню»[7] и неясные очертания примерно полутора десятков контейнеров. Я остановился как вкопанный.

— Один, два… всего двадцать штук. Где же, чёрт по дери, остальной багаж? — Я не верил собственным глазам.

В палатке оказался только Соболь. Я просунул голову в рукав палатки, а он высвободился из-под вороха пуховых вещей и тихо, бесстрастно принялся рассказывать:

— Я прибыл первым рейсом. За мной намеревался лететь сардар[8]. Самолёт пытался приземлиться еще раз, но над аэродромом висел туман, и он повернул обратно. Я околачиваюсь здесь третий день и все впустую. Видно, они уже не прилетят…

Через несколько дней мы снова в пути. По тропинкам, протоптанным за сотни лет тысячью босых ног, мы пересекаем зеленые предгорья Гималаев, направляясь на север, туда, где в сотне километров от нас высится Кангбахен.

Погода отменная: голубое небо, только кое-где покрытое кучевыми облаками, тишина и спокойствие, но мы идем молча, полные неуверенности и тревоги. Да, судьба порадовала нас и погодой, и возможностью впервые увидеть далекую, подернутую утренней дымкой стрельчатую корону Больших Гималаев, но нас все это не радует. Ведь нас всего шестеро, к тому же мы без необходимого снаряжения и провианта.

Назавтра после встречи с Соболем мы получили телеграмму от Петра Млотецкого. Он сообщил, что новых рейсов не будет, и советовал продолжать марш на ледник Рамтанг. Попросил также Доктора и еще двоих из наших людей вместе с поваром выйти навстречу каравану, выступавшему из Дхаранбазара. Добровольно вызвались отправиться Шимек и Збышек Сташишин. Участие в большом караване — истинный рай для фотографа, редкий случай запечатлеть на кинопленке этот красочный и полный экзотики эпизод экспедиции.

Остальным же, то есть Вальдеку, Юзеку, Рогалю, Анджею Гардасу, Анджею Соболевскому, мне и Джепе с Сонамом, предстояло с группой носильщиков следовать на ледник Рамтанг для закладки базового лагеря экспедиции.

По правде сказать, нам не с чем было трогаться в путь…

В контейнерах, прибывших с Соболем, оказалось много палаток, запас верёвок и несколько пар подбитых пухом брюк. Отсутствовали, однако, самые необходимые для гор ной экспедиции вещи: спальные мешки, куртки-пуховки, ледорубы и кошки. Еще хуже обстояло дело с продуктами. Кроме нескольких банок консервов и суповых концентратов мы могли рассчитывать лишь на картофельное пюре и джемы. Можно было бы докупить некоторые продукты в Тапледжунге, если бы не то обстоятельство, что наши деньги остались в Дхаранбазаре…

В конце концов выход был найден.

Два контейнера оказались доверху набитыми парусиновой обувью, предназначенной для носильщиков. Нам не оставалось ничего другого, как попытаться реализовать её, обменяв на недостающие продукты. Этими хлопотами занялись шерпы, и мы утешились, когда наш скромный фонд пополнился несколькими сотнями рупий. На них удалось купить немного риса, яиц и картофеля, которые сделались в дальнейшем основой нашего рациона.

Через два дня, утром, сердечно простившись с остающимися коллегами, мы начали наш переход к «Большому дому» — так переводится с тибетского слово «Кангбахен».

Мы миновали зеленые склоны, исхоженные тысячами ног, площадки и террасы рисовых полей. Склоны уходили вниз, к самому дну долины, где Тамур стремил свои серебристые воды. Весна, время полевых работ, кончилась. Сев еще продолжался: можно было заметить пахаря, который на узкой террасе погонял пару костлявых буйволов, тянущих деревянную соху. Еще улыбались нам смуглые непалки, бросая в борозду кукурузные зерна.

Но вскоре долина сузилась, рисовые поля потянулись где-то выше, а возможно, их и вовсе не стало. Мы видели только размеренно покачивающихся в походном ритме носильщиков, их смуглые руки, крепко сжимавшие деревянный посох, и высившуюся над каждым из них затейливо сплетённую из прутьев массивную корзину. Мы снова были в дороге, которая вела нас к Гхунзе. Все ближе к Гималаям. В неведомое.

Ожидание

Рано утром сквозь стенки палатки пробилось солнце. Юзек уже не спал, сидел, съежившись, в углу, накинув на плечи пуховую куртку. С потемневшей физиономии отрешенно глядели глаза человека, мысли которого витают где-то далеко.

— Чертовски холодная ночь, — прохрипел он.

Разговаривать не хотелось. Я вдруг почувствовал, что страшно замерз. Надо двигаться! Решительным движением я вышвырнул из палатки ботинки и носки, после чего сам выбрался наружу, прихватив свитер и шапку.

Я стоял один посреди погруженных в сон палаток, стенки которых уже заливал солнечный свет. Скоро и здесь все оживет, придет в движение. Но пока царила тишина. Вдали, над ледником Канченджанга, белели заснеженные вершины. Зеленые ветви сосен на ближайшем склоне покрывал иней. Над лесом начал клубиться туман.

— Юзек, поторопись, пора отправляться! — тихо позвал я.

— Сейчас выхожу, — донесся шепот из палатки.

Нам предстояло вернуться на ближайший check post (контрольный пост), где стояли непальские солдаты. Вчерашний день завершился неприятной историей. По договоренности мы уволили двух носильщиков, но, когда собирались уплатить им обусловленную сумму, они потребовали повышения оплаты. Вальдек решительно отверг их требование, напомнив о нашей договоренности в Тапледжунге. Мы уже считали, что обоих носильщиков удовлетворит небольшой бакшиш, когда в разговор вмешался их старшой, темноволосый Уркен Лама. Он долго излагал свои доводы, но Вальдек упорно отстаивал условия договора. Наконец мы поняли: Уркен потребовал повысить оплату всем носильщикам. Эта долгая беседа выглядела забавно: Вальдек со стоическим спокойствием повторял обговоренную заранее цену, а рядом бурно жестикулировал Уркен. Остальные носильщики стояли молча, но их мрачные мины свидетельствовали, что они поддерживают требования своего вожака. Наконец, уже в сумерках, мы решили утром выплатить им деньги, а может быть, и рассчитать их вовсе. Выплатить, но какую сумму? Решить это должен был наш визит на пост.