Джон Поллок - Апостол
Глава 2. Стефан
В противоположность мраморным и золотым террасам величественного Иерусалимского Храма, синагога, посещаемая киликийскими иудеями, была небольшой и скромной. Даже в солнечный летний день в ней царила прохлада. Мужчины рассаживались вдоль стен, на каменных скамьях, между колоннами, поддерживавшими галерею для женщин. Старейшины садились лицом к собранию. Возле них, между семисвечником и кожаным футляром («ковчегом»), в котором хранились свитки, находилось небольшое возвышение. Здесь читали священные тексты вслух, после чего старейшины приглашали кого-либо из собрания выйти и истолковать прочитанное. Разумеется, Павел считал своим долгом принимать приглашение старейшин, но так как в Иерусалиме не было недостатка в желающих толковать тексты Священного Писания, то Павлу приходилось больше слушать, чем говорить самому. Один из тех, чье толкование Закона он слушал, оказался последователем Иисуса.
Стефан и Павел были уже не так молоды, как может показаться, если понимать буквально слово «юноша», с помощью которого Лука описывает появление Павла на месте казни. Этот греческий термин относился тогда ко всем мужчинам от двадцати до сорока лет.
Откуда родом был Стефан, точно установить невозможно, так как и египетские иудеи, и многие другие посещали ту же синагогу, что и евреи из Киликии. Известно, однако, что Стефан говорил одинаково хорошо и по-гречески, и по-арамейски. И Павел, и Стефан обладали незаурядным умом, быстро находили аргументы и возражения. О внешности Стефана свидетельств не сохранилось. Павел же, как считают, был невысокого роста, но умел хорошо поставить себя перед слушателями. Лицо Павла, овальное, с нависающими бровями, было мясистым, даже упитанным — ведь он вел здоровый образ жизни и не был беден. Он носил черную бороду, так как иудеи отвергали римский обычай брить лицо, и одевался в длинный плащ с голубой каймой. Особой формы тюрбан, скрепленный амулетом, показывал, что обладатель этого головного убора имеет честь принадлежать к касте фарисеев. Проходя по просторным дворам Иерусалимского Храма, Павел, обычно сохранял надменное выражение, неизбежное у человека с такими значительными предками и биографией. С величайшей тщательностью соблюдал он бесконечные ритуалы омовений и очищений тела, блюд и чаш. Еженедельно он постился — с восхода до заката, и в точной последовательности произносил все необходимые молитвы. Он знал, что уважительные приветствия окружающих, высокое положение, особое место в синагоге — все это принадлежит ему по праву.
Дни Павла были заполнены выполнением официальных обязанностей и приготовлением духа к восшествию на небеса. У него не было времени для нищих и отверженных. Способность к состраданию таилась где-то в глубине его души, но пока Павел был убежден, что хороший человек должен держаться подальше от дурных. Без сомнения, он присоединился бы к мнению фарисея, считавшего, что Иисус, позволивший блуднице слезами омыть Его ноги и натирать их благовониями, уже по одному этому не мог быть настоящим пророком.
Бессмертная притча Иисуса о фарисее и мытаре, взошедшем помолиться в храм, оскорбила и разгневала бы Павла. Как и фарисей из притчи, Павел был уверен, что уже заслужил благоволение Бога и стоит выше других. Молитва его могла бы звучать примерно так: «Благодарю Тебя, Боже, за то, что я не такой, как другие — несправедливые, вымогатели, неверные в браке, мытари. Я соблюдаю пост дважды в неделю, и отдаю десятую часть всего, что имею».
Стефан же посвятил много времени вдовам, деля с ними скудную пищу и все необходимое.
Два года прошло со времени казни Христовой, но священный город полон был людьми, верившими, что Он воскрес из мертвых. Большинство из них были бедняками и людьми без определенных занятий. Жили они общинами, в которых все достояние делилось поровну. И, когда христиане из грекоязычной общины пожаловались на пренебрежение ко вдовам, на Стефана с шестью помощниками возложили задачу восстановления справедливости.
Павла раздражало то, что Стефан, ученый муж, унижает себя, снисходя к нуждам общины. Его задевало, что Стефан находит время приносить радость окружающим в то время как он, Павел, погружен в свои дела. Павла уважали и боялись; Стефана уважали и любили. Когда Стефан проповедовал, Павел не мог не заметить огромной разницы между ними: Стефан всегда толковал Писание так, что проповедь приводила слушателей к Иисусу из Назарета, Который есть Спаситель и Мессия (по-гречески «Христос»), ожидаемый иудеями, и приводил в доказательство свидетельства очевидцев, наблюдавших нечто невероятное: умервщленный, Иисус ожил и восстал из гроба. Очевидцы эти беседовали с Иисусом, встречаясь с Ним в разных местах, хотя с момента казни прошло уже почти шесть недель. Стефан не называл очевидцем себя, но верил, что Иисус жив, и говорил, что знает Его.
Павел считал, что доводы Стефана смехотворны. Христос, Спаситель еще не явился — думал он. Жизненный путь, угодный Богу, был предначертан испокон веков и навсегда: человек должен принадлежать к богоизбранному племени иудеев и соблюдать в точности все требования Закона. Искупление грехов достигается ритуальным жертвоприношением, совершаемым в храме день за днем, год за годом. Павел неспособен был воспринять даже мысль о том, что смерть одного молодого человека, казненного самым обыкновенным — правда, унизительным и отвратительным способом — может искупить грехи всех людей. В воскресение он не верил, и люди, посвятившие себя служению мертвому Мессии, не вызывали у него ничего, кроме жалости.
Проповедь Стефана не угрожала лично Павлу, уверенному в своей праведности, но в принципе взгляды христиан вызывали в нем опасение. Гамалиил призывал к терпимости; Симон Петр и другие ученики Иисуса молились в храме и продолжали соблюдать обычаи иудеев. Но и Павел, и Стефан понимали, что старое и новое уже не совместимо: для одних человек приобретал спасение через храмовые обряды, для других — верою в Иисуса Христа. Старое должно было уничтожить новое — или исчезнуть само.
Чтобы опровергнуть доводы Стефана, Павел решил прибегнуть к древнему, проверенному временем средству — к диспуту, публичному спору. К началу диспута на скамьях в синагоге не осталось свободных мест. Исполненные важности, старейшины приготовились слушать.
Павел и его сторонники начали с утверждения о том, что, согласно Закону, Мессия должен был явиться во славе Господней, прийти победителем, а Иисус, пригвожденный к дереву, оказался без покровительства Бога, и, значит, Он не мог быть Христом, Спасителем. Воскресению Павел подыскал более правдоподобное объяснение: тело Иисуса, по его словам, было украдено учениками. Гробница была пуста. Если бы иерусалимским властям было известно, где хранятся останки Иисуса, их немедленно извлекли бы, и обман был бы всенародно изобличен.
