Евгений Габуния - На исходе ночи
— Уже не тороплюсь, Аурел Филиппович. Все. Опоздал. С Катериной должен был вечером встретиться. Свадьбу готовимся сыграть, уже и заявление подали. На свадьбу вас обязательно пригласим. Придете?
— Спасибо за приглашение, постараюсь. А ваша Катерина пусть привыкает, за офицера милиции выходит. А может, передумает?
— Не передумает, Аурел Филиппович, все железно…
«Вот как, жизнь и смерть рядом идут», — подумал Кауш.
…Когда он подъехал к своей бетонной девятиэтажке, в доме светились лишь редкие окна. Светилось и его окно. Лифт не работал. Аурел медленно поднялся на пятый этаж. На лестничной площадке темно. «Опять лампочка перегорела, не напасешься, хотя бы раз соседи вкрутили», — недовольно пробормотал он, нащупывая кнопку звонка. Дверь тотчас отворилась, будто Вероника стояла возле нее.
— Ленуца дома? — спросил он жену, еще не переступив порога.
Вероника удивленно всматривалась в мужа.
— Что это с тобой? Конечно, дома, где же ей быть в такой час. Спит давно. Насилу уложила. Все тебя спрашивала.
Аурел впервые за этот вечер улыбнулся. Приняв душ и выпив чаю, он сказал жене:
— Знаешь, а ведь не зря говорят, что понедельник — день тяжелый.
Вероника еще раз пытливо вгляделась в такое знакомое лицо мужа, но ничего на нем, кроме усталости, не прочитала…
КУЛЕЧЕК ИЗ ТЕТРАДНОГО ЛИСТА
Утром следующего дня Кауш первым делом позвонил судмедэксперту. На квартире у него телефон пока не установили, и это причиняло некоторые неудобства. Как сейчас…
Еще не было девяти, но Ольга Петровна оказалась на месте.
Никто не знал, сколько лет этой подтянутой, моложавой женщине, давно, впрочем, перешагнувшей пенсионный рубеж. Однако о «заслуженном отдыхе», как принято говорить, она и думать не желала.
Ольга Петровна сообщила:
— Сама хотела позвонить вам, да все некогда было. Вчера вечером провели вскрытие. Сейчас акт пишу. Позже его вам пришлю, а сейчас скажу главное: девочка изнасилована и убита. Разрыв печени. От чего произошел разрыв печени? Скорее всего от сдавливания, сильного нажатия; возможно — коленом убийцы.
Кауш заторопился к прокурору Ганеву. Они были одногодки с прокурором, оба уроженцы юга — почти земляки, окончили один и тот же университет, правда, в разное время. Павел на два года раньше. И классный чин у них был одинаковый — младший советник юстиции. Ганева прокурором Заднестровсого района назначили сравнительно недавно, за несколько месяцев до перевода сюда Кауша. И Аурел подозревал, что своим переводом он обязан именно ему. Однако разговора на эту тему у них не было. Вообще, Кауш, несмотря на добрые, приятельские отношения с Ганевым, держался с ним на службе официально, на людях величал только по имени и отчеству и на «вы». Наедине же он держался свободнее, но без фамильярности, которой вообще не переносил в отношениях даже между близкими людьми.
Кауш коротко доложил начальнику то немногое, что ему было известно об убийстве.
— Чувствую, Павел, что дело нелегкое.
— Да, нелегкое, — согласился Ганев. — А разве бывают легкие дела? В общем, бери его к производству. Кого думаешь включить в оперативную группу?
Аурел был готов к этому вопросу.
— Сидоренко, Пояту… Толковые ребята, хотя и молодые еще работники. — Он хотел назвать также фамилию сотрудника поопытнее, но прокурор перебил его:
— Звонили только что из Кишинева. Угро МВД командирует к нам подполковника Будникова Алексея Христофоровича. Так что включай и его.
— Неужели самого Будникова? — удивился Аурел.
Со старшим инспектором управления уголовного розыска МВД республики он лично знаком не был, однако много о нем слышал. Мальчишкой попав в партизанский отряд, Будников из знаменитых Брянских лесов с боями дошел с ним до берегов Днестра, освобождал Молдавию, потом перешел на службу в органы внутренних дел, очищал молдавскую землю от недобитых фашистов, банд националистов и прочей нечисти. С тех пор и служит в молдавской милиции. О личной храбрости и профессиональном умении Будникова ходили легенды. Например, рассказывали, что он через девять лет после преступления разыскал далеко на севере убийцу, который уже считал, что ушел от правосудия. Или история с поимкой шайки фальшивомонетчиков. «Рыцари» этого древнейшего вида преступного промысла уже до того обнаглели, что на банкнотах (разумеется, крупного достоинства), там, где должны быть надписи на языках союзных республик, стали с издевкой писать: «Поскольку ты конченая дура и не смотришь, что берешь, дай мне сдачу с этой липы». И трудно сказать, сколько бы еще они орудовали безнаказанно, если бы за них не взялся Будников. Словом, напиши подполковник книгу о своей работе — она читалась бы как захватывающий роман. Однако не то что книгу написать, а и рассказывать о своей службе он не любил. Быть может, по этой самой причине о нем мало писали в газетах. Но в профессиональной среде Будникова хорошо знали и уважали.
Кауш задумался. С одной стороны, он был, естественно, рад возможности расследовать сложное дело вместе с опытным асом. С другой же — испытывал известную неловкость. В самом деле, он, сравнительно молодой и по возрасту, и по стажу работы следователь, всего лишь младший советник юстиции, что в милиции соответствует, может быть, майору, становится как бы начальником человеку, старше его по званию и по должности, не говоря уже о возрасте.
Поделился своими сомнениями с прокурором. Тот ответил:
— Не мы с тобой придумали положение о подследственности дел. Не сомневайся, Алексей Христофорович все понимает, ему же не впервые работать с прокуратурой… — Ганев посмотрел на часы и добавил: — Скоро должен подъехать, так что встречай столичного гостя…
Прокурор хотел еще что-то сказать, но в дверь постучали, и в кабинет вошел невысокого роста мужчина с черным потрепанным портфелем в руке. Ганев приветливо улыбнулся:
— Доброе утро, Алексей Христофорович, с приездом. Мы как раз о вас говорили. Познакомьтесь, это следователь Кауш Аурел Филиппович, с ним будете работать.
Аурел с некоторым разочарованием незаметно разглядывал сидящего напротив него человека. Простое круглое лицо, чуть курносый нос, редкие волосы. Одет в мешковатый, не по сезону темный костюм, явно местного производства. Встретишь такого на улице — подумаешь: служащий идет в свою контору, какой-нибудь «Вторчермет». Нет, он положительно не походил на легендарного розыскника, образ которого сложился у Аурела. Разве только глаза… Узкие щелочки глаз под припухшими веками светились умом и проницательностью.
