Путешествия в тропики за самоцветами - Алексей Александрович Беус
Разобрав свою мизерную добычу по мешочкам и снабдив ее соответствующими этикетками, мы отправляемся смотреть штольни, выходы которых темными жерлами чернеют в нижней части склонов. Однако, поразмыслив и посовещавшись, решаем, что лезть в полуобвалившуюся штольню было бы неразумно как из-за опасности внезапного обвала, который может случиться в любую минуту, так и из-за того, что подобные выемки являются любимыми местами обитания тарейши — весьма опасной пустынной египетской гадюки. А кроме того, вряд ли что-либо можно было бы увидеть на стенках примитивно прорубленного в скале тоннеля-штольни, сотни лет подвергавшихся действию ветров, несущих пустынную пыль.
Сейчас мы можем только гадать о масштабах разработки месторождений, хотя для более или менее точного суждения все же имеются и следы былых поселений в районе рудников, и литературные свидетельства немногих ученых, занимавшихся этими вопросами. Имеются данные, что отдельные штольни достигали 240 м в длину, а в одной из подземных камер, по-видимому содержавшей крупные гнезда изумрудов, могло работать до 300 рабов. Естественно, что для поддержания горных работ такого масштаба в пустыне должны были быть созданы достаточно крупные поселения. Такие поселки с домами для горняков, храмами и т. д. были построены в районах Забара и Сикаит. До сих пор на склонах каменистых холмов виднеются остатки этих сооружений. Можно себе представить тяжелые условия жизни горняков, для которых вода могла привозиться лишь из ближайших колодцев, до которых было полдня пути на верблюдах.
Пустынный зной, жажда и непосильный труд в непроветриваемом душном подземелье — вот цена зеленых самоцветов, добывавшихся среди жарких холмов в центре Восточной пустыни. Где сейчас эти камни, разнесенные по миру волнами бесчисленных нашествий, периодически захлестывавших низовья Нила, да и весь арабский Восток? Об этом мы, к сожалению, почти ничего не знаем. Слово здесь за археологами, которым совместно с геммологами еще предстоит определить происхождение многих изумрудов, пришедших в современность из Древней Греции, Рима или Древнего Востока. И тогда мы, может быть, узнаем, что римский император Нерон, по преданию любовавшийся пожаром Рима сквозь крупный кристалл изумруда, держал в руках камень, добытый в изумрудных копях Восточной пустыни Египта.
Изумруды колумбийских джунглей
Маршрут поездки в изумрудоносный район Колумбии
На 47-й улице Манхаттена в Нью-Йорке, между 5-й и G-й авеню, носящей звучное название «авеню Амери-кас», — царство ювелиров. И прохожие, прилипнув к витринам, с восхищением обозревают массивные кулоны, кольца и броши, увенчанные сверкающими брильянтами, кроваво-красными рубинами, голубыми сапфирами и прочим великолепием из мира самоцветов. В некоторых витринах тут же таблички с ценами. Все это сотни и тысячи долларов, что доступно только дельцам да звездам кино и телевидения, когда они на подъеме.
А вот смотреть, особенно с улицы, можно сколько хочешь, и любопытные переходят от оконца к оконцу, любуясь красочными творениями ювелирного искусства. Трудно сказать, где еще в мире можно увидеть такую разнообразную и богатую выставку ювелирных изделий с драгоценными камнями, как на 47-й улице Нью-Йорка. К концу рабочего дня выставка закрывается. Осторожные хозяева собирают изделия из витрин в пузатые чемоданчики и куда-то уносят их. Оставлять такие ценности в Нью-Йорке в витрине на ночь было бы верхом легкомыслия.
Внутри ювелирный магазин на 47-й улице чаще всего напоминает улей. Ряды разделенных на секции прилавков заполняют большое торговое помещение. У каждой секции свой хозяин. Обмахивает пыль с витрины, перекладывает с места на место свои сокровища, с достоинством расхваливает товар. Солидная цена, солидный покупатель, нужно уметь показать товар лицом так, чтобы покупатель поверил, что он делает очень выгодное вложение капитала.
Когда в Секретариате ООН мне поручили заняться проблемой геологического обоснования поисков новых месторождений изумрудов в Колумбии, я тоже несколько раз прогулялся вдоль ювелирного квартала 47-й улицы. Очень хотелось, хотя бы поверхностно, познакомиться с колумбийскими изумрудами, пусть уже побывавшими в руках у ювелиров. Однако сразу оказалось, что, несмотря на относительную близость Колумбии к Нью-Йорку, найти хороший изумруд среди сотен самоцветов, игравших различными цветами в наружных и внутренних витринах лавок, вовсе не так просто. Здесь, пожалуй, я впервые на практике усвоил известную со студенческой скамьи истину, что высококачественный изумруд — это редкий драгоценный камень. Особенно ценился у ювелиров неправдоподобно яркий изумруд из месторождения Музо, в зелени которого просматривался едва заметный голубоватый отблеск. Цифры с тремя, а то и с четырьмя нулями украшали конвертики, в которых хранились изумруды, когда-то добытые в Музо. Очень мало по цене, правда, от них отличались и камни, которые, по словам ювелиров, происходили из колумбийских месторождений Чивор и Пепья-Бланка. Но не цена — предмет хищнической спекуляции самоцветами, обычный для мира собственников[5], поражала в этих камнях, каждый из которых имел свою историю, а их яркая, ни в какие оценки не укладывающаяся красота. Нельзя было не залюбоваться этими выхваченными у природы и искусно ограненными кристаллами, в мерцании которых виделась зелень тропических лесов Колумбии, пронизываемых лучами южного солнца.
Когда видишь кристаллы колумбийского изумруда, добытые и ограненные неизвестно когда, всегда чувствуешь, что за каждым камнем скрыта длинная история, часто сложная, иногда трагическая, и уже никто, никогда о ней ничего не узнает. Особенно это чувствуется, если представить, что среди тысяч и тысяч изумрудов, рассыпанных по миру, до сих пор путешествуют камни, вывезенные из Колумбии еще конкистадорами. И при мысли об этом невольно как бы встают картины прошлого, описанные в старинных исторических трактатах, которые мне приходилось штудировать перед поездкой в эту экзотическую страну. Ведь изумруды в Колумбии были известны задолго до вторжения испанских завоевателей и, по дошедшим до нас сведениям, можно достаточно точно представить, как испанцы «открыли» месторождения драгоценных зеленых кристаллов, скрытые в девственных джунглях самого восточного из горных хребтов Колумбии.
В конце 1550 г. конкистадор Гарсиа де, Паредес, направленный наместником короля Испании из города Санта-Фе-де-Богота для завоевания территории воинственных индейцев музо, был наголову разбит свободолюбивыми племенами музо и наурас и отступил, оставив на поле боя множество убитых. Испанская корона не зря протягивала руки к землям этого племени. Еще со времени первого покорения Центральной Колумбии конкистадором Хименесом Кесадой было известно, что где-то в этих районах находятся месторождения драгоценных изумрудов, по качеству превосходящих изумруды
