Георгий Чиж - К неведомым берегам
На рейд Санта-Крус вошли на следующий день. И первое, что бросилось в глаза, — старый знакомый, французский фрегат «Египтянин», в обществе двух таких же неопрятных, глубоко сидящих, грузных английских купцов. От приехавшего тотчас (едва успели бросить якорь) лейтенанта испанского флота узнали, что фрегат этот вовсе не военный, а простой и весьма алчный предпринимательский капер, притащивший с собой два английских купеческих судна, взятых в качестве приза — на продажу. Оказалось, что здесь, в Санта-Крус, не только не брезгают каперами и их добычей, но снисходят даже до обыкновенных морских корсаров.
Губернатор маркиз де ла Каза-Кагигаль, весьма гостеприимный хозяин, по происхождению испанский аристократ, не только старался не видеть, как его не менее почтенный тесть открыто заканчивал снаряжение своего собственного корсарского брига, но даже втихомолку сам принимал участие в снаряжении. И в то время как тесть маркиза под французским военным флагом собирался грабить англичан, зять его испанец-губернатор, взяв под свою опеку, ухаживал за ограбленным уже какими-то другими корсарами англичанином. Неудивительно, что при таких порядках корабль с покинувшим Тенериф губернатором, предшественником Кагигаля, едва вышел в открытое море, как сразу же попал в руки «неизвестных пиратов».
— Верно, стараются возвратить полученные в свое время взятки, — смеялся местный английский коммерсант и винный король Армстронг. — Губернаторы, между нами, до сих пор все были взяточники, и это неудивительно, если сравнить их ничтожное содержание с содержанием главы здешней инквизиции. Католический епископ официально получает сорок тысяч пиастров в год, а губернатор — шесть… Испанская католическая инквизиция здесь в силе, перед нею дрожат не только местные жители всех вероисповеданий, но и сам губернатор. Она сует нос даже в его гражданское управление.
Посол заинтересовался предстоящей возможностью ознакомиться с иностранной колонией и установившимися в ней порядками: колония была испанской. Шемелин уже успел не только получить некоторые сведения об этой колонии от лейтенанта Головачева, но и его заставил прочитать все, что оказалось в корабельной библиотеке по истории и географии на иностранных языках.
Братья Маврикий и Отто Коцебу тоже жадно читали все о Канарских островах, что было в книгах корабельной библиотеки. Из книг они узнали, что островерхие горы не что иное, как описанные Гомером таинственные Геркулесовы столбы, на которых «держится небесный свод», за которыми «кончается земля», что в глубине моря здесь покоится не менее таинственная и легендарная Атлантида, что счастливое, гордое и высококультурное племя Канарских аборигенов, гуанхов, уничтожено без остатка.
Разочарованно бродили они по широким и прямым улицам города, смотрели на красивые, в мавританском вкусе, обсаженные цветами колодцы без воды, наполняемые процеживаемой через пористый камень стекавшей с гор дождевой водой.
На городской площади масса народу в разнообразных национальных одеждах: смуглые африканцы в чалмах, в привязанных к плечу кайках и полусапожках из красной кожи, важные, по-индюшьи напыжившиеся испанцы, закутанные и зимой и летом в теплые суконные плащи. Тут же проходят португальские и испанские ремесленники и виноградари, земледельцы с шелковой сеткой на головах, обутые в толстые эспадрили. В толпе озабоченно шныряют разносчики. Медленной походкой, закрывая половину лица, движутся женщины. Они смуглы и худощавы, рты слишком велики, а носы слишком орлины, но белые ровные зубы, красивые, резко очерченные брови и живые глаза скрадывают недочеты. Они набрасывают на голову до самого лба мантильи, закрывая шею, плечи и руки. Это придает им какой-то особо щегольской вид.
И на каждом шагу — назойливые нищие. Они милостыни не просят, отнюдь нет, они требуют исполнить «вашу картиллу». От них и монахов нет спасения. Прохожие останавливают монахов, суют им деньги, просят молитв.
Коцебу, Головачев и взятый ими с собой егерь Иван, боясь потерять друг друга в толпе, озирались по сторонам. Они подошли к городскому фонтану из черной лавы, в который вода подавалась с гор по деревянной трубе. Здесь на площади стояла каменная беломраморная статуя богоматери, на беломраморном же постаменте, по углам — четыре статуи последних властителей древнего народа. Испанская надпись гласила, что «заступничеством богоматери» испанцам удалось истребить гуанхов.
Сильный, гигантски рослый и красивый народ гуанчи, или гуанхи, рыцарски доверчивый и добродушный, стерт с лица земли пигмеями испанцами. Овеянная поэтическими легендами счастливая земля титанов, земля амазонок и горгое, страна, где цвели легендарные гесперидские сады с золотыми яблоками, бесследно исчезла в пучинах моря. Становилось как-то не по себе…
Слава счастливой Атлантиды далеко распространилась по белу свету, к этой стране со всех сторон еще в доисторические времена протянулись алчные руки завоевателей. Сюда проникали неутомимые и дерзкие финикияне, предприимчивые и воинственные моряки карфагеняне, сюда мавританский царь Юба посылал армады завоевателей, в XII и XIII веках здесь побывали пронырливые генуэзцы и, наконец, в XIV столетии за четыреста золотых флоринов взятки римский папа Климент VI данной ему «божественной» властью рискнул подарить остров испанскому наследному принцу дону Людовику де ля Серда, ненасытному властолюбцу, которому не терпелось посидеть на троне. Но одно дело подарить не принадлежащее, а другое — взять, сорвать зрелый плод. Это Серда не удалось. За ним идут искатели приключений из Арагонии, потом португальцы, и только в конце XV века гуанхи пали под мечами чужеземцев.
Однако завоеватели не разбогатели после победы. Ленивые и беспечные, они принесли сюда не культуру, а одичание, не богатство, а разорение. Они довольствовались лишь дикорастущими плодами, морской рыбой, да по нескольку раз в неделю участвовали в религиозных процессиях. И только сравнительно небольшая часть их в далеких горах тяжело трудилась над виноградниками… Нужда ввергла местное население в нищету и воровство, а женщин — в разврат.
* * *Открывшиеся было 1 декабря зеленые берега Бразилии вместе с заносимыми ветром на корабль ярко окрашенными громадными бабочками и замысловатыми, ярчайшей лазури, зелени, чистого золота и серебряными рыбами-дорадами исчезли. Противный ветер отнес корабли опять далеко в море, и только неделю спустя, после сильного шторма, корабли опять принесло к потерянному было берегу.
Вышедшие навстречу на лодке португальские лоцманы взялись провести их узким проливом в гавань на остров Святой Екатерины, где и стали на якорь в двадцати верстах от города Ностра-Сенеро-дель-Дестеро, резиденции бразильского губернатора. Губернатор тотчас же уступил российскому послу и его свите свой загородный дом. На кораблях закипела работа по заготовкам продовольствия и дров и возобновлению запасов пресной воды.
