Адельберт Шамиссо - Путешествие вокруг света
17-го Отто Коцебу на борту корабля ожидал первого визита губернатора провинции, а губернатор, пожилой человек и офицер высокого ранга, в свою очередь, полагал, что Коцебу первым нанесет ему визит в президио. Капитан случайно узнал, что его ждут в президио, и послал туда меня с деликатным поручением осторожно сообщить губернатору, что капитану-де стало известно, будто губернатор собирается посетить его утром на борту «Рюрика», и что капитан ждет его. Я увидел маленького человека в парадной форме, при всех регалиях и атрибутах, на нем был даже ночной колпак, который он в нужный момент готов был снять, но пока держал на голове. Я старался как можно лучше выполнить поручение: лицо этого человека вытянулось втрое по сравнению с его обычной длиной. Он прикусил губу и сказал, что сожалеет, но натощак не переносит езды по морю, печально, но должен отказаться от радости знакомства с капитаном. Я понял, что старик может сесть на лошадь и несолоно хлебавши поскакать по. пустыне назад в Монтерей, ибо нельзя было надеяться на то, что капитан Коцебу, раз дело дошло до столкновения, пойдет на уступки.
Размышляя об этом, я спустился к берегу, но именно тогда вмешался добрый гений и, прежде чем дело дошло до недоразумений, установил прочный мир, заключив прекрасный дружеский союз. Утро прошло, и наступил час, когда капитану Коцебу понадобилось съездить на берег, чтобы замерить высоту солнца и завести хронометр. Находившиеся на берегу наблюдатели сообщили в президио о приближении капитана, и, когда тот ступил на сушу, губернатор начал спускаться со склона к нему навстречу. Капитан, в свою очередь, стал подниматься наверх, чтобы встретить губернатора. И на полдороге Испания и Россия упали друг другу в объятья.
В нашей палатке был устроен обед, и, когда речь зашла о Бодеге, капитан имел возможность высказать сожаление, что, не имея инструкции, не может урегулировать несправедливость, причиняемую Испании. Из этой гавани сегодня прибыла большая байдара, доставившая от Кускова все, что требовал капитан. С этой же байдарой, которая на следующий день, 18 октября, возвращалась обратно, капитан Коцебу от имени губернатора направил Кускову приглашение прибыть на конференцию в Сан-Франциско.
18 октября мы не видели губернатора, возможно ожидавшего в президио государственного визита. 19-го там были накрыты столы, и тост за союз монархов и дружбу народов сопровождался артиллерийским салютом. 20-го обедали у нас, а вечером танцевали в президио. Когда колокол пробил восемь, музыка на время умолкла, и в тишине была совершена вечерняя молитва.
Капитан Коцебу был чрезвычайно любезен, и дон Паоло Висенте де Сола, весьма заботившийся о формальностях, на которые у нас не обращали особого внимания, успокоился и быстро сошелся с нами, пообещав показать любимое здесь зрелище — борьбу медведя с быком. 21-го десять-двенадцать солдат переправились в баркасе миссии на северный берег, чтобы поймать медведя с помощью лассо. Поздним вечером со стороны моря были слышны крики: значит, охотники за медведями находились на том берегу; но лагерного костра мы не видели. Индейцы могут поднять очень сильный шум. Только вечером 22-го охотники вернулись и привезли маленькую медведицу. Они могли бы поймать и более крупного зверя, но было слишком далеко нести его до берега.
Медведице, которая должна была на другой день участвовать в борьбе и провела ночь на баркасе, против обычая оставили голову и морду свободными, чтобы она была смелее. Губернатор весь день и вечер провел в наших палатках. Ночью на берегу в отдаленной части гавани горели большие костры; у местных жителей существует обычай выжигать траву, что способствует ее росту{154}.
23 октября на берегу состоялась борьба медведя с быком. Зверей связали, и они дрались неохотно, поэтому зрелище не воодушевляло. Жаль было лишь бедных созданий, с которыми так позорно обращались. Вечером нас с Глебом Семеновичем пригласили в президио. Губернатору только что сообщили, что корабль из Акапулько, который уже много лет не бывал в этих краях, наконец доставит необходимые грузы из Калифорнии в Монтерей. Вместе с этим известием он получил и свежие газеты из Мехико. Губернатор всякий раз проявлял ко мне симпатию и благорасположение, на сей раз он поделился со мной газетами. Издаваемые под королевским патронатом, они содержали лишь краткие сведения о «la pacification de las provincias» — «покорении провинций»— и длинную статью с продолжениями: историю Иоганны Крюгер, унтер-офицера Кольбергского полка. Мне известна сия история, ибо я имел возможность лично познакомиться с этой храброй женщиной-солдатом у одного из офицеров полка.
Дон Паоло Висенте, спустившись однажды из президио к нашим палаткам, торжественно преподнес в подарок a su amigo — своему другу дону Адельберто, ботанику,— цветок, сорванный им по дороге. Это оказалась наша гусиная лапчатка (Potentilla anserina); лучшего экземпляра не сыщешь и в Берлине.
В Монтерее тогда было много пленных разных национальностей; в эти места их привели контрабандная торговля, охота на каланов и страсть к приключениям. Случалось, что одни страдали за других. Среди них была пара алеутов, или кадьяков, с которыми 7 лет назад один американский капитан занимался промыслом каланов в испанских водах этого побережья. Среди пленных в Монтерее находился и Джон Эллиот де Кастро, о котором речь пойдет ниже. После многих приключений он, будучи суперкарго одного из судов Российско-Американской компании, направленных г-ном Барановым из Ситхи [Ситка] для контрабандной торговли на этом побережье, попал вместе с частью экипажа в руки испанцев. Среди пленных там находилось трое русских, бывших служащих Российско-Американской компании. Они ушли из поселения Бодега и теперь, оторвавшись от языка и обычаев своей родины, видимо, сожалели о содеянном.
Дон Паоло Висенте де Сола предложил выдать капитану пленных русских, к которым относили и алеутов, и кадьяков, хотя он отказывался передать их г-ну Кускову. Нам показалось, что испанцы не требовали исполнения какой-либо службы и не имели выгоды от этих лишенных родины людей. Король Испании распорядился или должен был распорядиться отпустить на содержание каждого военнопленного по полтора реала в день. Капитан, стесненный обстоятельствами, соглашался принять на борт только трех русских, покинувших Бодегу, и доставить их на Сандвичевы острова, откуда они легко могли попасть в Ситху или в какое-нибудь другое место по своему усмотрению. Губернатор послал за русскими и, когда они прибыли, передал их капитану Коцебу, предварительно взяв с него честное слово, что эти люди, искавшие и нашедшие защиту у испанцев, не будут подвергнуты наказанию. Я счел все это весьма благородным.
