Андрей Коробейщиков - ИТУ-ТАЙ
Мальчик осторожно откусывает жесткое мясо и, превозмогая тош-ноту, тщательно жует его, ощущая во рту сладковатый привкус кро-ви. Дед внимательно следит за ним.
– Не торопись, жуй медленно, наслаждаясь, впитывая силу посте-пенно. Теперь закрой глаза. Твоя кровь должна слиться с кровью зверя. Только так сила обретает основу.
Мальчик откусывает второй кусок, третий. Мясо уже не кажется ему противным. Наоборот, некая скрытая на самом дне чувств прелесть таилась в этом пиршестве. Лучистые глаза деда словно разож-гли внутри костер этих новых ощущений.
– Чувствуешь огонь?
Мальчик кивает, озадаченно прислушиваясь к своему организму.
– Дай ему выход. Не держи его в себе. Отпусти обратно в лес медве-жью кровь.
Что-то стало происходить со зрением. Небо потемнело и окраси-лось и бордовый цвет. Зелень леса засветилась изнутри мягким изум-рудным светом. Мальчик вдруг почувствовал присутствие целого сонма живых существ вокруг: зайца в ельнике, змею, ползущую воз-ле старого пня, птиц, жуков, муравьев… Закружилась голова, но силь-ные руки деда поддержали внука.
– Это только начало. Лес открывает тебе свои кладовые. Пользуй-ся ими, они твои…
Эти слова Александр Луцкий, а теперь Лагутин, вспомнил через пару лет, когда дед опять взял его на медвежью охоту. Необычные способности стали появляться одна за другой: умение чувствовать чужое присутствие, видеть в темноте, поднимать очень тяжелые пред-меты, слышать отголоски чужих мыслей и даже внушать некоторым зверькам свою волю. Затем – Институт, где вместо сырого мяса Луп кий – "Медведь", начал поглощать вытяжки из крови, растворы, сти-муляторы и часами лежать под колпаком оргонного аккумулятора. Со временем тяга к крови пропала, а Дар остался… Это потом уже был невероятный ужас, именуемый "Яма", и ощущение убийцы, воз-никшее в мутном омуте подсознания…
Медведь стремительно возвращался из этого далекого путешествия по памяти, почувствовав чужое присутствие. Все-таки он прокарау-лил его. Этот кто-то сидел рядом, на скамейке, и молча ждал, когда, наконец, его обнаружат. Медведь медленно приоткрыл глаза, одно-временно нажимая курок пистолета – "Глок" имел особый предох-ранительный механизм, снимаемый первым нажатием курка.
– Хан, как тебе это удается?
Человек, сидевший рядом с ним на скамейке, растянул губы в до-вольной улыбке:
– Здравствуй, Медведь. Здравствуй…
– Но, как…
– Не загружайся, охотник. Я не бесплотный дух, просто я не терял времени даром, в отличие от тебя.
– Как ты меня нашел?
Хан фыркнул и недоуменно уставился на Лагутина:
– Спустя сорок пять лет, ты встречаешь меня этим идиотским воп-росом? Медведь смутился и пожал плечами:
– Извини, просто я не ожидал… я думал… В общем, я уже про вас всех забыл и не могу тебе сказать, что вообще рад тебя видеть. Хан рассмеялся:
– Во всяком случае, честно. А я, между прочим, вижу, что ты не рад. Пистолет с собой, вон, припер. Боишься?
Медведь хмуро посмотрел на собеседника. Манера общаться у того с годами не изменилась, все такой же надменный тон и ирония.
– Боюсь! А ты не боишься? Зачем тогда позвал меня? Кто-то начал охоту на эргомов, это же очевидно. Два трупа за десять дней! Ты-то что вскипятился, если смелый такой?
Хан опять рассмеялся, хлопнув себя руками по коленям:
– Бедный, бедный Медведь. Прижало тебя. Я не боюсь, я опасаюсь. А что разные вещи. И тебя я нашел не от страха. Ты мне сейчас не помощник. Это раньше ты был – да-а – Медведь! А сейчас, посмотри на себя – чучело. Да ладно-ладно, не ерепенься, а то тебе никакая пушка не поможет. Я тебя отыскал, чтобы выяснить для себя кое-что.
– Что выяснить?
– Да успокойся ты. Совсем разладился старик. Мы сейчас не соба-читься должны, а думать, думать, кому это понадобилось – эргомов валить? Соображения у тебя есть конструктивные?
Лагутин втянул голову в плечи и теперь сидел, зло прищурившись и играя желваками:
– Какие соображения? А какие тут могут быть соображения? Двух эргомов убить – это ведь не каждый сможет. Просто время настало. Время, понимаешь, Хан? За все платить надо, должки отдавать.
– Постой, постой. Ты что, думаешь, это Институт за нами тянется? Через сорок пять лет? Чушь! Ты, наверное, так и просидел все эти годы в подвале каком-нибудь, ожидая возмездия за свою свободу.
– Свободу!!! – Лагутин истерически захохотал, – Свободу!!! Ты это называешь свободой? Да все эти годы я только и делал, что трясся от страха. Просыпался по ночам от малейшего звука и вглядывался в темноту, шарил по комнате своим полем, отыскивая опасность. Раз-ве это свобода? Уроды! Вы так ничего и не поняли тогда, какие же вы придурки…
Хан удивленно вскинул брови, слушая торопливую скороговорку старика.
– Чушь! – повторил он и закинул руки за голову, с наслаждением потянувшись и хрустнув суставами. – Маразм! Мы вырвались тогда из этого ада и унесли в своих организмах бесценный Дар – Модуля-цию, которая изменила нас навсегда. Мы вытерпели все, что над нами вытворяли в этом гребаном Институте сначала "митровцы", а затем "ямщики", и вот награда – мы живы, а где остальные? Где те яйцеголовые, которые бились денно и нощно над проблемами времени и пространства во имя "великой цели" – процветания наших воню-чих вождей? Где они? В земле! Понимаешь? Сдохли! И никто из тех, кто сейчас населяет эту землю, не поверит, что нам с тобой – под сотню лет. Никто! А то, что мы тогда этих пацанов погасили… ну что ж, поверь, на самом деле это была не самая высокая цена за наши жизни. Я, например, ни о чем не жалею.
Лагутин медленно покачал головой.
– Ничего не поняли… – бормотал он, словно не обращая внимания на собеседника.
– Да поняли, поняли! Это ты ничего не понял. Когда Вождь накрылся крышкой, и Систему стали делить все кому не лень, что ты думаешь, нас отпустили бы на все четыре? Ага, и денежек бы еще подкинули на безбедное житие. Чушь! Мы слишком ценный мате-риал, да и знали слишком много. Думаешь зря, чти твои высокопос-тавленные друзья, с нами возились? Тоже свои виды имели, поэтому и носились с нами как с писаной торбой. Да и вообще, без нас вся эта Модуляция – полная херим. Мы стали эргомами, потому что у каждого из нас уже был свой Дар! С помощью Модуляции мы нить развили и усилили его. Поэтому мы должны от счастья скакать, что нам выпал этот шанс. И мы просто им воспользовались. Во всяком случае, по этому поводу тебе, Медведь, нечего беспокоиться, никого уже не осталось, поверь мне. Только мы…
