Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова
За всеми делами потерялись два милых момента. Первый – я наконец получила своё новогоднее поздравление с суши. Институт прислал фотографию открытки и конверта. Подписи нет, могу только догадываться, что это от человека. Почему-то не могу полностью осознать, насколько это мило. Но это очень приятно! Второй момент – сентиментальное письмо Полины.
31 Января
Сон: мы с А. едем на заднем сиденье машины, соприкасаемся кожей – ногами, руками, меня это удивляет, но очень приятно. Лето. В машине жарко и душно, мама открывает заднее окно, но идёт мелкий дождь, водителю это не нравится. Едем куда-то. А. эмоционально рассказывает и показывает мне фотографии женщины. Он видел её вчера, и сейчас мы с ней увидимся. Очень скоро приезжаем к её дому – она достаточно большая, волосы покрашены в рыжий, хотя на вчерашних фотографиях она блондинка с отросшими корнями. У неё редкая седоватая борода и усы. Сидя в машине, слышу обрывки её рассказов, например про то, что ей приходится притворяться более бедной и приезжать куда-то на велосипеде, чтобы получить что-то. Не очень-то мне нравится там быть, я жду, пока мы уедем. Интересно, что сон приснился, когда я опять прибавила температуру батареи на ночь, потому что стало дуть, да и метеорологи обещали похолодание.
Вчера вечером досмотрела свой фильм и пошла к геофизику. Коротко обсудили рассказ про полярников на льдине, второй из тех, что он мне давал. Он решился дать мне «притчу про толерантность», говорит, если тебя не оттолкнёт, дам следующее, про любовь.
Удалось повзаимодействовать с А. Мы перекинулись парой фраз в лаборатории, поэтому потом мне не страшно было прийти к нему в каюту, чтобы показать фотографии настроек софта с экрана телефона, возникли некоторые проблемы.
Поймала себя на мысли, что всё чаще называю своих ближайших коллег не «страшными» и «ужасными», а «жалкими». Это можно назвать положительной динамикой? Кажется, что младший влюблён в меня, и это не сказывается на нём хорошо. Каждый раз, когда мне приходит письмо от человека, лицо его меняется, это сложно не заметить. Отвечает он мне односложно, отрывисто, с раздражением, как будто говорит через силу. Его редко можно увидеть сейчас вне каюты. Хотела бы я не думать о чужих проблемах, но вот не получается.
Зашла быстро в лабораторию к химикам – опять неловко. Хоть сегодня я контактирую в основном с камнями, маленькие столкновения с людьми заставляют нервничать. Сделала внеплановый кофе, засяду за «Ковбоя…» в попытке отвлечься.
Сегодня получила фотографию страницы газеты верфей, где напечатали мой текст. Ну как мой… Его сильно порезали и вставили в общий репортаж про нашу экспедицию за авторством работника газеты. Оказалось, за пределами верфи местную газету не достать.
1 Февраля
Сегодня во время станции думала, что вообще-то я тут очень много работаю. А меня ещё шеймят за то, что я прохлаждаюсь! Попросила старшего коллегу помочь с пробоотбором, как обычно, когда нужно отобрать много проб, он говорит: «Я сейчас не хочу». Просто «не хочу». Договорились, что он придёт после полдника. Младший коллега (от которого сильно пахло перегаром) тоже отобрал свои пробы и ушёл отдыхать. Очевидно, что если работу делать вместе, то она закончится быстрее, так почему же я постоянно остаюсь одна? Коллега в итоге пришёл, когда я уже закончила отбор.
2 Февраля
Перед сном я иногда вспоминаю ужасы дня и говорю себе: «Главное, самой остаться человеком, самой быть доброй», – повторяю это. Мне ведь кажется, что это они «плохие» и должны как-то измениться, но это я никак не контролирую, могу только что-то сделать с собой.
– шатающийся коллега
– рассказ геофизика
Не успеваю писать. Выше тезисно обозначила то, что хочу описать подробно – надеюсь, дойду до этого. Сейчас делаю отчёт и презентацию к лекции – рассчитывала к концу следующей недели, но теперь планируем к началу. А-а-а. Понимаю, что в итоге всё сделаю, но сейчас не могу полноценно отдыхать, знаю, что каждая минута дорога.
Сегодня впервые за долгое время встала к завтраку – вот это да. Настроение автоматически стало хорошим, на дорожке была просто счастлива – просто так: жить, находиться тут. Наверное, скачут гормоны. Но вообще, за весь день ничто не испортило моё настроение. Я много работала – и в лаборатории, и в каюте над отчётом, и вчера хорошо разобрала колонку и заслуженно повалялась в сауне, – в общем, есть ощущение некоего удовлетворения. Сегодня к вечеру устала, но после собрания сходила на лекцию егеря про экспедицию Брусилова на «Святой Анне». Было интересно освежить знания, приключения там обычно достойные книг и фильмов. Была рада слышать про Ерминию Жданко, девушку, в двадцать один год ушедшую в экспедицию в очень слабо изученные края. Лектор-егерь, конечно, не мог не сказать, что от женщин на корабле одни проблемы.
3 Февраля
Вчера долго не могла уснуть. За обедом увидела гидрологов и химиков, которые должны были быть озабочены своей розеттой. По какой-то причине никто не работал. Я уже подумала, что опять из-за какой-нибудь вечеринки накануне, стала злиться. Потом узнала, что из-за сильных подвижек сегодня работы отменены – нестабильно, всё может треснуть в любой момент. В общем, сегодня «отдыхаем» с чистой совестью. На самом деле мне надо написать кучу всего, делать отчёт, презентацию, смотреть пробы и так далее. И ещё успеть на дорожку и в сауну.
Ещё один повод страдать от отсутствия контроля – они забрали мою любимую сауну! Ну, не забрали, конечно, просто запретили её включать самим. С тех пор как я стала играть по правилам, не могу нормально сходить туда, и это огорчает. Раньше я включала её сразу после обеда, и уже к пяти часам температура была достаточно высокой. Сейчас же её включает механик, но, когда бы я ни пришла теперь, там всегда слишком холодно, это рушит мой распорядок дня.
Пришла с собрания. Помню, как в самом начале пандемии (да, были же времена) некоторые люди всерьёз писали в «Инстаграме»[18], что этот перерыв наступил ради них – потому что они заработались и забегались, а вселенная вдруг решила сделать им такой прекрасный подарок, чтобы они могли замедлиться и подумать о жизни. Вот и я сейчас могла бы написать, что трещины пришли ради меня: я устала, не успевала ничего сделать, даже письма пописать, и вот он – отдых, перерыв! Пока трещины не разломали майны, но работать с кормы нельзя: льдина может резко поломаться и утащить трос вместе с ценным пробоотборником. Сейчас по левому борту от нас откололось огромное ледяное поле и плывёт назад, на юг; по правому есть разводье, тоже вода. То есть наша льдина стала маленькой, и нечему уже сдерживать её, если ей захочется распасться на кусочки по тонким трещинам, которыми раньше пренебрегали. В принципе, всё к этому шло, но как-то вдруг на меня навалилось. Я весь день сидела в отчёте и не особо воспринимала происходящее, хотя периодически смотрела кадры с ледового радара, где было видно, что вокруг нас всё больше и больше воды. Как и в прошлый раз,
