Ева Воляк - Архипелаг мореплавателей
У Жозефы мусу?
Самоанцы — умный и способный народ. Их стремление выдвинуться в обществе и жажда знаний заслуживают искреннего уважения. Во многих случаях они борются прямо-таки героически за более высокую социальную и профессиональную позицию. Иногда это удается, но часто они проигрывают, падают духом и начинают все сначала.
В архитектурной мастерской Министерства общественных работ работали три чертежника: Меки Ли Ло, Миля и Жозефа. Меки, по происхождению китаец, был самым старшим из них. Он имел большую и достаточно обеспеченную семью, а Миля и Жозефа были типичными молодыми людьми без титулов.
— Знаешь, они отличные ребята. Никогда у меня не было лучших сотрудников, — хвалил их муж.
Все они вот уже три года учились в заочной школе чертежников-архитекторов Новой Зеландии и скоро должны были готовить дипломную работу.
— Ты не представляешь, как им трудно учиться. Вообрази себе занятия в фале, полном детей, шума и смеха. К счастью, им уже недолго осталось учиться.
Сердце разрывалось на части при виде исхудавших лиц Мили и Жозефы.
— Посмотри, они еще сидят в мастерской и чертят, — показывал муж на освещенные окна мастерской, когда мы возвращались с вечерней прогулки у моря.
Шли месяцы, а окна в здании министерства не гасли до поздней ночи.
— Знаешь, Жозефа и Миля вообще не возвращаются с работы домой. Они приносят себе немного таро на ужин и ночами занимаются в мастерской. По крайней мере, они будут что-то с этого иметь. После защиты диплома они получат повышение, и зарплата их увеличится. Их должны повысить. Они очень способные и трудолюбивые.
Именно такие люди должны заменить в государственном аппарате иностранцев, оплата которых тяжким бременем лежит на бюджете страны, хотя качество их работы не всегда бывает наилучшим.
Однажды Збышек вернулся домой сияя.
— Ну, готовься к великому фиафиа. Ребята защитили дипломы! — закричал муж от порога, потирая руки.
Ах, как же они были рады! После стольких лет самопожертвования и тяжелой, изнурительной работы они наконец прочно станут на ноги, добьются уважения и почитания, словом, всего, о чем мечтает молодой честолюбивый таулеалеа. Но через несколько дней муж заподозрил что-то недоброе. Мили не было на его обычном месте, за чертежной доской, а у Жозефы осунулось лицо и под глазами появились большие черные круги.
— Что случилось, Жозефа? Мусу?
Самоанцы время от времени без какой-либо видимой причины впадают в состояние депрессии, у них портится настроение. Они рассеянны, пасмурны, отвечают на все вопросы односложно, а если их «прижать к стене», то просто отвечают, что это… мусу. Вот и все объяснение. Мусу, и только. Через несколько часов их хандра улетучивается подобно короткой самоанской буре, и они снова светятся улыбками.
Но у Жозефы не было мусу. Этот интеллигентный и впечатлительный юноша был по-настоящему надломлен.
— Господин Воляк, мой диплом no good[34] — сказал он.
Муж не поверил собственным ушам. То, что сказал Жозефа, казалось ему бессмыслицей.
— Как это no good?!
— Государственная комиссия получила вчера ответ из Новой Зеландии. Оказывается, курсы, которые мы окончили, не дают никаких прав. Поэтому наши заявления о повышении и прибавке к зарплате отвергнуты.
Збышек, взволнованный и все еще сомневающийся, пошел в дирекцию. К сожалению, Жозефа не ошибся. Курсы архитектурного черчения, рекомендуемые самоанским правительством и частично оплаченные из его скромных фондов, а частично самими учащимися из их еще более скромных средств, не давали выпускникам никаких прав. Диплом обладал только декоративной ценностью.
Меки, Миля и Жозефа упали духом. Они потеряли веру в свои возможности и в то, что когда-нибудь смогут выбраться из заколдованного круга. Но для самоанцев характерен поразительный оптимизм и способность к регенерации. Через какое-то время они пришли в себя, увлеклись работой, которая была их настоящей страстью, и судьба улыбнулась им. На этот раз в образе доброй феи выступило Агентство по оказанию технической помощи при ООН; благодаря ему Жозефа и Миля стали стипендиатами лучших градостроительных учебных центров Австралии, а Меки — Гавайев. Они уехали. Письма от них мы получили уже в Варшаве. Ребята писали, что учатся, учатся и учатся… Перенесясь в мир пленительный и чужой, они все свои новые знания и впечатления просеивают сквозь сито их пригодности для Самоа. Ведь они туда вернутся! Вернутся и станут родоначальниками будущей технической интеллигенции страны. Трудно сказать, как они воспримут после возвращения систему матаи, станут ли ее двигателем и послушным орудием или, может быть, сознательно или неосознанно будут расшатывать ее изнутри.
Наследие господина Гриффина
Так или иначе, система матаи, несмотря на искреннюю приверженность к традициям, крики о помощи и надежды на чудодейственные лекарства, деградирует и умирает. В какой-то степени она уничтожает себя сама. Это особенно чувствуется во время выборной кампании. Как было замечено, перед выборами в парламент происходит катастрофически быстрое увеличение числа новоиспеченных матаи. Так, например, в 1962 г. было зарегистрировано около 200 титулованных особ, а в 1967 — их число подскочило до 1400! Это явление объясняется не колоссальным приростом населения и не улучшением жизненного уровня. Это плод политической игры и своеобразный метод вербовки сторонников влиятельными вождями. Так как поиски сочувствующих среди нетитулованной части населения ни к чему не приводят, поскольку оно не пользуется избирательным правом, то самый простой способ обеспечить себе большинство — раздать титулы матаи.
Подобное явление уже имело место на Самоа в начале нашего столетия. Но тогда речь шла не о присвоении новых титулов, а о безудержном делении уже существующих. Творцом этого метода был англичанин по фамилии Гриффин. Проработав несколько лет в лондонском миссионерском обществе, он решил переключиться на административную деятельность и занял пост секретаря по делам местного населения в Апиа. Однажды к нему обратились представители нескольких перессорившихся семей, каждая из которых выдвинула своего кандидата на титул матаи. Они долго совещались, но так и не смогли прийти к единому мнению. Поэтому им хотелось посоветоваться с ученым мужем. У Гриффина на этот счет не было никаких сомнений.
— Ищите и обрящете, — прошептал он и, полный надежды, обратился за помощью к… Библии, — Поделите титул на две части! — изрек он, как только взор его упал на описание суда Соломона. И вместо одного появилось два титула.
