Жюль Верн - Плавающий город
Глава XXXVII
По существу, Ниагара — не река, не речушка, а обычный водоспуск, природный дренажный проток, канал длиною в тридцать шесть миль, перебрасывающий воды Верхнего озера, озер Мичиган, Гурон и Эри в озеро Онтарио. Разница уровней между двумя крайними озерами составляет триста сорок английских футов. Эта разность, равномерно распределяемая по уровням, почти не создает порогов, однако половина перепада приходится на собственно водопад. Этим и объясняется его мощь.
Этот ниагарский водосток отделяет Соединенные Штаты от Канады. Правый берег американский, левый берег — английский[173]. На одном берегу полисмены, на другом — их тень.
На рассвете двенадцатого апреля мы с доктором шли по широким улицам городка Ниагара-Фолс. Названный в честь водопада и расположенный у его подножия, он находится в трехстах милях от Олбани и представляет собой «городок на воде», овеваемый великолепным воздухом, в прекрасной местности, застроенной роскошными отелями и комфортабельными виллами, где янки и канадцы любят проводить бархатный сезон. Погода была превосходная; на холодном небе сверкало солнце. Глухой звук и отдаленный рев сливались воедино. На горизонте появились легкие облачка, но они не собирались превращаться в тучи.
Это и есть водопад? — спросил я у доктора.
— Терпение! — заметил Питфердж.
Через несколько минут мы очутились на берегах Ниагары. Воды потока текли мирно и безмятежно: они были прозрачны и неглубоки; тут и там вздымались сероватые скалы. Шум порога усиливался, но сам он еще не был виден. Арочный мост на металлических опорах соединял правый берег с островком посреди потока. Доктор поднялся со мной на мост. Верховье реки простиралось насколько хватало глаз. Вниз по течению, то есть по правую руку от нас, видны были первые перепады порога. Там, в полумиле от моста, уровень поверхности воды резко понижается, облака водяной пыли зависают в воздухе. Это и была американская часть водопада, ее-то мы и видели. А по другую сторону был мирный пейзаж: холмы, виллы, дома, голые деревья — так выглядел канадский берег.
— Не смотрите! Не смотрите вниз! — кричал мне доктор Питфердж. — Берегитесь! Закройте глаза! Не открывайте их, пока я вам не скажу!
Я не очень-то слушался своего спутника-оригинала. Я смотрел. Перейдя мост, мы ступили ногой на островок. Он называется Гоут-Айленд. Козий остров, полоска земли площадью в семьдесят акров, покрытая деревьями, окаймляющими аллеи, по которым могут двигаться экипажи. Аллеи эти расходятся, как букет, между американской и канадской частями водопада, они отделены друг от друга дистанцией в триста ярдов. Мы подошли к этим огромным деревьям, взобрались по склону, спустились по лестнице, держась за перила. Гром в ушах усиливался; облака водяного пара кружились в воздухе.
— Взгляните! — воскликнул доктор.
Ниагара раскрылась перед нами во всей своей красе. В этом месте она делает резкий поворот, и там, где река полукругом входит в канадскую часть водопада, так называемую «подкову», она низвергается с высоты в сто пятьдесят восемь футов потоком шириной в две мили.
Эта местность — одна из самых прекрасных на свете, и все вместе чарует взор. Возвращение Ниагары к самой себе особенно подчеркивается эффектами света и тени. Солнце, освещая воды реки под разными углами, причудливо разнообразит ее окраску, и ни один из виденных мною пейзажей мира не может с этим соперничать. Так, поблизости от Козьего острова пена белая: она — как белый снег без единого пятнышка, как залитое в форму расплавленное серебро, осаждающееся в пустотах. В центре порога воды приобретают приятный цвет морской волны, свидетельствующий о густоте потока. Напротив, на канадском берегу, бурлит другой поток, отливающий под лучами солнца металлическим блеском и стекающий вниз, в пропасть, как расплавленное золото. Река наверху неразличима. Взлетают брызги. Тут мне попадаются на глаза огромные глыбы льда, наросшие за зимние холода. Они по форме напоминают чудовищ, которые, разинув пасть, поглощают в час сто миллионов тонн воды, что приносит неистощимая Ниагара. В полумиле от нижней ступени водопада река приобретает спокойный характер и покрывается ледяной коркой, которую первые апрельские ветры еще не в состоянии растопить.
Пароход «Детройт», плывший по течению, замер в двадцати футах от кромки водопада, точно собрался спуститься вниз, летя по воздуху.
— Вот так она и стоит посреди потоков, — обратился ко мне доктор.
Что он имел в виду? Я не знал, что и подумать, пока он не указал на башню, сооруженную на скальном основании в нескольких сотнях футов от нас, на самом краю обрыва. Этот «рискованный» памятник архитектуры был возведен в тысяча восемьсот тридцать третьем году неким судьей Портером и получил наименование «Черепаховой Башни».
Мы спустились по боковой лестнице с Козьего острова. На уровне верхнего течения Ниагары я заметил мост или, точнее, несколько досок, переброшенных со скалы на скалу и соединяющих башню с берегом. Этот мостик длиной всего лишь в несколько шагов перекрывал пропасть. Внизу бушевал поток. Мы рискнули пройти по этим доскам, и через несколько мгновений очутились у подножия скалы, служащей основанием «Черепаховой Башни». Эта круглая башня высотой в сорок пять футов построена из камня. На самой вершине круглый балкон, покрытый красноватой штукатуркой. Винтовая лестница — деревянная. На стенах выцарапаны тысячи имен тех, кто поднимался на самый верх, вцеплялся в перила балкона и осматривался вокруг.
Башня возвышалась прямо над водопадом. С ее верхушки взгляд упирался в пропасть, в пасть ледяных монстров, поглощавшую бегущие воды. От ударов потоков башня непрестанно содрогалась. По ее окружности зияли рваные раны, нанесенные падающей водой. Разговаривать было невозможно. Целые валы низвергались со страшным грохотом. Потоки воды летели со свистом, точно стрелы. Пена собиралась над водяным столбом, точно шляпа на статуе. В воздухе кружились сверкающие капли, образуя великолепную радугу.
Из-за обычного оптического обмана казалось, будто башня перемещается с невероятной скоростью, да еще задом в сторону от водопада, что выглядело весьма забавно. При этом, ввиду иллюзии иного рода, безумно кружится голова, и нельзя даже рискнуть заглянуть в бушующий водоворот.
Дрожа от влаги и прохладного ветра, мы тотчас же взобрались на верхнюю площадку башни. И там доктор закричал во весь голос, чтобы я услышал:
— Эта «Черепаховая Башня», сударь мой, в любой момент может свалиться в пропасть, и не исключено, что очень скоро.
