По историческим и культовым местам Индии - Владимир Александрович Руднев
Находясь рядом с Башнями молчания, мы видим, как черная туча грифов и воронья, облепившая деревья над Башнями, терпеливо ждет своего часа. В дни похорон в эти Башни доступ имеют только близкие умершего.
Тело умершего парса по крутой лестнице поднимается на посылках на вершину башни и кладется на решетку совершенно раздетым. Носильщики стремглав убегают вниз, так как грифы немедленно набрасываются на свою добычу. В течение часа от мертвого тела остаются лишь кости. Когда грифы сделают свое дело, прислужники Башен молчания специальными щипцами сбросят останки под решетки в глубокий колодец на дно Башни. Таким образом соблюдается неосквернение четырех священных стихий: огня, воды, земли и неба.
Наш гид привел нам короткий диалог между последователями ислама и парсизма.
— Бр-р-р! Как нехорошо! — говорит мусульманин парсу. — Разве это приятно, когда грифы или шакалы поедают тело умершего?
— Бр-р-р! — отвечает ему парс. — Разве хорошо, когда мертвого закапывают в землю, чтобы там его поедали черви?
Мы подошли к стенам Башни молчания и увидели только каменную лестницу, ведущую вверх, а в конце ее — глухие высокие ворота. Прислуга-мальчик подметал лестницу веником.
Неподалеку от Висячих садов и Башни молчания мы увидели здание с ажурными решетками в окнах и на обширных его верандах, похожее на церковь, ярко и обильно разукрашенное растительным орнаментом и свастиками. Это живописное здание оказалось джайнистским храмом, в котором молятся представители еще одной древней индийской религии — джайнизма, возникшего в VI–V вв. до н. э., т. е. одновременно с буддизмом.
Джайнисты охотно приглашают иностранных туристов в свои храмы и ведут большую миссионерскую деятельность по распространению своего учения и этики не только среди индийцев, но и среди непосвященных пришельцев из разных стран мира. Известно, что джайнистские храмы существуют и в Южной Африке, и в Латинской Америке, и в США, и в странах Юго-Восточной Азии. Мода на этот вид религии растет во многих капиталистических странах Европы и Америки.
ДЖАЙНЫ
Внутри джайнистский храм чем-то напоминает православную церковь. Те же притворы, клиросы, хоры, амвон и алтарь. Над главным нефом храма возвышаются барабан и свод купола, расписанные различными сюжетами из жизни Джины — Махавиры и джайнистских святых. В стенах храма глубокие ниши с фигурками святых. Сквозь открытые трехстворчатые алтарные врата мы видим в глубине алтаря самую крупную, в человеческий рост скульптурную цветную фигуру Джины в золотых и парчевых одеждах, увенчанную венками из живых цветов. В храме пахнет дымом, травами, вареным рисом, сандаловым маслом. Одеты джайны в белые тоги. Мужчины с непокрытой головой, женщины в белых платках. У каждого на шее белый шарф. Джайны постоянно закрывают им рот и снимают лишь во время молитвы или еды.
Как только мы вошли в храм, джайны — мужчины и женщины вперемежку — тотчас уселись в центре храма на полу, поджав ноги, образовав замкнутый круг, в центре которого стояла большая эллипсовидная серебряная чаша, наполненная какой-то белой массой. Джайны начали тихо и заунывно петь и кланяться чаше. Затем они по команде старшего опустили руки в чашу и начали размешивать ее содержимое, продолжая петь и что-то приговаривать. Потом все одновременно наклонились к чаше и начали набирать жидкость в ладони и лить ее себе на голову, на плечи, на грудь, обтирать живот и ноги, смачивать глаза и набирать в рот.
Мы, группа туристов, в это время стояли позади молящихся и смотрели во все глаза. И вдруг джайны, снова набрав белой жидкости в ладони, начали брызгать ею через свои головы, словно нарочно обдав нас этой кашей с головы до ног. Мы отскочили и начали оттирать эту липкую жидкость с лица и одежды. А джайны тем временем, не обращая на нас никакого внимания, продолжали упоенно поливать себя белой жидкостью. Затем, когда на дне сосуда осталась густая кашица (вареный рис), они набрали ее в пригоршни и стали расходиться в четыре стороны храма, подниматься по лестницам на хоры и там принялись «кормить богов», видящих в пристенных нишах. Самая пожилая тучная женщина прошла в алтарь и стала кормить самого Джину. Она старательно укладывала кашу на его голову, нос, губы, подбородок и плечи. Было странно и смешно наблюдать со стороны, с каким старанием и серьезным видом проделывались все эти манипуляции. Однако боги, сделанные из разных пород мрамора, терпеливо переносили эти «угощенья». Как только кормление богов закончилось, храмовая прислуга принялась мыть их водой, а затем обтирать полотенцами насухо. И вот они снова заблестели, как новенькие.
После общей «трапезы» и совершения «таинства причащения» джайны в разных углах храма молились уже раздельно. Каждый усаживался на мраморный пол перед небольшой квадратной медной плитой, которую брал у прислуги, доставал из мешочка несколько горстей риса и сыпал его на плиту. Приговаривая какие-то священные тексты, молящийся все время водил по медной плите: сначала собирал рис в ровную пирамидку, подсыпая сверху из мешочка, затем разрушал эту пирамидку и пальцами рассыпал ее так, чтобы образовалось ровное кольцо, из этого кольца делал подобие цветка лотоса или ромашки, а затем, старательно разводя каждую линию этого рисунка из риса в стороны, сооружал четкую фигурку свастики и в центр этого ломанного креста клал серебряную монету. На этом молитва-заклинание кончилась. Храмовый служка поочередно подходил к каждой плите, забирал монеты и собирал рис в общий мешок. Из этих остатков риса, по-видимому, составлялись продуктовые запасы храма.
Что касается свастики, то следует сказать, что она представляет собой древнеиндийский символический знак, широко распространенный не только в традиционном индуизме, но и в буддизме, и в джайнизме. Этот культовый знак (свастика от санскр. «суастик» — символ жизни, удачи и победы) фашисты приписывали только древним арийцам, потомками которых они себя объявляли, выдвигая свою человеконенавистническую расовую теорию мирового господства «арийцев» как представителей высшей расы. Однако этот символ, знак, орнамент был широко распространен в античном мире — в Китае, в Индии, в Японии, Греции и Риме. Джайны толкуют его как символ перевоплощения души из одной формы жизни в другую. Переход души после смерти тела в другую живую телесную оболочку (метам-психоз) — главная идея религии джайнов.
Джайнистских
