Петр Якеш - К вулканам Тихого океана
Спустя полчаса опять приземляемся. Руки совсем одеревенели, кто-то нам помогает выйти, человек этот удивлен, обнаружив менаду нами и багажом ребенка.
Островок Бука, поросший лесом атолл, лежит у северного выступа Бугенвиля, от которого отделен узким проливом. Нам здесь предстоит переночевать. Устраиваемся вполне прилично. Китайский ресторанчик на главной и единственной улице служит одновременно и отелем, и магазином, и бюро путешествий.
Длинная комната с когда-то побеленными, а сейчас, за давностью побелки, ставшими серыми стенами, три больничные койки, которые тоже когда-то были белыми. Над кроватями москитные сетки, покрытые толстым слоем ныли, под потолком проржавевший вентилятор. Открываем дверь к неудовольствию целого полчища тараканов. Неделями они жили здесь в полном покое и теперь просто не знали, где им спрятаться. Наш «номер» стоит дороже, чем «Хилтон»[21] на Гавайях. И грязный дворик, и вход выглядят так неприглядно, что мы отказываемся от ужина, который хозяин гостиницы предлагает нам за соответствующую доплату. Мы ложимся спать на голодный желудок, как и рекомендуют диетологи. Мелкие и очень сладкие бананы, называемые здесь дамскими пальчиками, вряд ли способны заменить ужин.
Самолет регулярной линии Рабаул — Бука — Нью-Джорджия — Гуадалканал летает лишь раз в четырнадцать дней. Он приземляется на несколько минут, и мы единственные пассажиры, которые садятся в Буке. Самолет набрал высоту, и нам открылись коралловые рифы, о которые с силой ударялись волны. Чиновник авиакомпании, на этот раз в роли стюардессы, приносит холодные бараньи отбивные, и мы с жадностью накидываемся на них.
Сильный запах дезинфицирующих средств, запотевшие очки, невообразимая жара и влажность и в довершение всего падение с трапа — таковы мои первые впечатления от Соломоновых островов, бывшего протектората Великобритании. Мы вышли из самолета на аэродроме в Мунде на острове Нью-Джорджия. Аэродром был на удивление безлюден, только в тени кокосовых пальм чернокожие мальчишки играли в настоящий футбол, в какой играют у нас, в Европе, и о котором в Австралии и на Новой Гвинее имеют весьма смутное представление (футболом в тех местах называют непонятную игру, когда мяч можно не только бить ногами, но и брать руками).
К самолету подошел похожий на пожарника служащий. Если бы я сам его не видел, ни за что не поверил бы, что человек, одетый в темный костюм из толстой грубой шерсти, да еще в металлической каске на голове, способен выдержать такую жару.
Настоящий футбол, выряженный пожарник, портрет английской королевы на стене конторы аэродрома, построенной из гофрированной жести, — первые яркие приметы британского правления. Таможенная и паспортная проверка проходила на траве у входа в аэропорт. Подошел какой-то господин и спросил, в порядке ли наши документы. И поскольку в одном слове «йез» трудно уловить чешский акцент, на данный момент наши документы были действительно в порядке.
Каждому пассажиру вручили карточки с предупреждением: если в последующие три недели он почувствует недомогание, то обязан оповестить об этом медицинскую службу. Иначе… далее следовал перечень наказаний.
О Соломоновых островах рассказывают немало печальных историй, связанных с разными болезнями, главная из которых малярия. Тысячи лет изоляции от всего остального мира сделали полинезийцев и меланезийцев беззащитными перед инфекциями. Особенно тяжело они переносят вирусные гриппы, корь и различные воспаления. И поэтому главная цель строгих медицинских предписаний — оградить местных жителей от эпидемий.
По той же причине для европейцев на островах имеется много закрытых зон. Одна из них — Реннелл, самый южный остров архипелага. Доктор Грувер, первый геолог, побывавший в 1956 году на этом острове, в своем отчете, в частности, писал: «Мне кажется, что после моего пребывания на острове Реннелл среди туземцев были открыты новые болезни, хотя предварительно врачи меня тщательно проверили, и я был абсолютно здоров. Один из нанятых мною рабочих вскоре заболел корью, он был сразу же изолирован. На пляже мы быстро построили небольшую хижину и поместили его туда. К хижине мы вынуждены были поставить вооруженную охрану. Все его родные и близкие сбежались к этой хижине, чтобы вместе с ним поплакать и тем выразить ему свою симпатию и сочувствие. Случилось так, что несколько дней спустя, после того как я прошел через деревни западного Реннелла, я получил сообщение, что туда мы занесли тяжелый грипп».
Короткий отдых на аэродроме приятно дополнял те незабываемые впечатления, которые мы получили от коралловых рифов, от цветных пятен моря и лагун со всеми оттенками синего и голубого, напоминающими полотна Шпалы[22]. После недолгого полета мы оказываемся над знаменитой ровиапской лагуной, воспетой в популярных песнях жителей Соломоновых островов, а также известной как место, где жили «людоеды». Сверху деревеньки на побережье выглядят очень миролюбиво. Рассказ о том, что здесь еще в 1925 году существовали рынки, где торговали человеческим мясом, нельзя считать достоверными, так же как и историю об убийстве островитянами миссионера, происшедшую якобы несколько лет назад. Вновь и вновь я смотрю на рифы, на разбивающиеся о них узкие белые гребешки волн, на зеленые и голубые пятна воды в червонно-коралловой кайме. Миновав остров Расселл, мы начали приближаться к цели нашего путешествия — знаменитому Гуадалканалу.
Его открыл испанец Алваро Менданья де Нейра в 1568 году и дал ему такое романтическое имя. Но мне на намять скорее приходят события новейшей истории острова. Я вспоминаю одноименный фильм, который видел еще мальчишкой: высокие пальмы, песчаные пляжи, корабли, японцы, американцы, подбитые самолеты, взрывы.
Самолет заходит на посадку и пролетает над почти полукруглыми серебристыми крышами ангаров. Это уже не кадры из фильма, под нами главный город Соломоновых островов — Хониара. Минуем один аэродром, потом другой. Два аэродрома для города с населением не более шести тысяч мне кажутся ненужной роскошью. Аэродромы, как, впрочем, и все в Хониаре, остались от второй мировой войны. Самолет делает еще один небольшой круг над городом. Главное шоссе тянется вдоль побережья, и с обеих сторон его окружают ангары, которые теперь заняты под магазины. Ровная прибрежная полоса метров триста шириной плавно переходит в невысокие холмы, где живет меньшая часть жителей Хониары. Эти холмы — старые коралловые рифы, свидетельство того, что остров, так же как и часть Новой Гвинеи, постепенно выступает из моря. Возле заболоченной речки, впадающей недалеко от пристани в море, в беспорядке разбросаны домики. Это китайский квартал. Немного дальше современное здание — единственная на всех островах средняя школа.
