Николай Максимов - Поиски счастья
— Хау ду ю ду! — он слегка поклонился.
— Ты мне дурака не валяй, чертов сын! Кто таков? Дую-ду… — передразнил его исправник и, не ожидая приглашения, полез в ярангу, из которой появился янки.
За ним проник в помещение казак, зацепившийся ружьем за дверь.
Последним двинулся хозяин.
Приезжие сняли с себя халаты и кухлянки, и Джонсон увидел кокарды на их шапках и револьверы у поясов. По его спине пробежала неприятная дрожь. Впрочем, это случалось с ним не впервые. Каждый раз при встрече с человеком в форме полисмена ему казалось, что это пришли за ним…
Еще девятнадцатилетним парнем, приехав на каникулы в год окончания коммерческого колледжа, Мартин привез из Чикаго нехорошую болезнь. Вскоре заболела служанка в их доме, а потом дочь почтмейстера. Мартин был взят под арест, его ожидал суд. Однако за день до процесса отец сумел подкупить стражу и дал возможность сыну бежать, по-отечески посоветовав надолго покинуть штат. Джонсон решил разбогатеть на Аляске, понимая как коммерсант, что деньги, когда он их «сделает», помогут ему восстановить свою репутацию порядочного человека. И вот с тех пор — хотя минуло четыре года и он сейчас был очень далеко от своего штата — ему все чудилось в таких случаях, что его разыскали и настал час расплаты.
Исправник уже проник в жилую часть яранги, стянул с себя меховые штаны, надетые поверх формы.
Джонсон увидел оранжевый кант на его брюках и еще больше убедился в необходимости быть особенно тактичным, внимательным и предупредительным.
У жирника сидела молоденькая девушка. Она заменяла здесь Мартину оставленную в Уэноме дочь Кочака. Исправник причесался, расправил усы, оглядел девушку.
— Иван! — крикнул он.
Появился казак-переводчик — помощник исправника.
— Бумаги, — шевельнув лихими усами, приказал исправник.
Иван перевел его приказание на чукотский. Мартин понял, о чем идет речь, хотя чукотским языком владел еще неважно. Он быстро взялся за ремешок на темной от копоти стене полога и потянул его к себе. Ремешок оказался дверной ручкой. Небольшая дверь — раньше ее совсем не было — вела из полога в комнатку.
— Пожалуйста, войдите, — Мартин снова вежливо поклонился исправнику, приглашая следовать за ним.
— Иван, за мной!
Исправник и его помощник вошли в комнатку. Здесь можно было стоять во весь рост. В комнатке находились кровать, железная печка, стол, кресло, табурет, полка с бумагами и винами. Окно было закрыто красной занавеской. Под потолком висела лампа. Стены обтягивал пестрый ситец.
Мистер Джонсон протянул паспорт.
С серьезным видом исправник стал рассматривать документ, заполненный по-английски. Кашлянул, уселся в кресло, еще повертел в руках паспорт, для солидности посмотрел его на свет. Спросил:
— Кто таков? По какому поводу здесь проживаешь?
Казак перевел. Мистер Джонсон, как умел, пояснил.
Исправник накручивал на палец ус.
— Ты что же, чертов сын, стоишь, как пень? Не знаешь, как встречать исправника?!
— Господин исправник хотят с дороги кушать, — перевел казак.
— О, да, да. Конечно. Извините меня. Я быстро! — и Мартин выскочил из комнаты, гремя ключами от склада.
Исправник ухмылялся.
— Вернется, опроси его, не проезжал ли тут наш беспутный владыка. Да иди с богом, посмотри за псами. Чертей чумазых попытай о бате. Заночуем, а утром — в путь-дорогу. Поспешать надо.
Довольный, что все обошлось хорошо, мистер Джонсон угощал русского полисмена, как он про себя назвал его. Исправник пьянел медленно.
— А там что у тебя за девка? — он указал рукой на дверь.
Мистер понял не сразу. Однако «полисмен» сумел разъяснить, что именно его интересует.
— Волоки ее сюды!
Мартин покосился на серебряные погоны и позвал девушку.
— Ну, как зовут, чумазая?
Девушка смущенно опустила голову.
— Пей! — исправник налил ей стакан разведенного спирта.
Та замялась.
— Ну, чертова дочь! Чего стоишь?!
Натужно улыбаясь, Мартин Джонсон начал уговаривать девушку. Морщась, та осилила полстакана и мигом стала хмелеть.
Исправник налил себе еще. Выпил, посопел и, не закусывая, склонился на стол, широко раздвинув локти. Молодая чукчанка качала головой:
— Э-э… Этки![13]
— Чего? — исправник поднял глаза, огляделся. — А ты чего торчишь тут? — рявкнул он на Джонсона. — Иди! — и махнул тяжелой рукой в сторону двери.
Хозяин открыл рот, заморгал, начал что-то говорить.
— Что?! Пошел! — гаркнул исправник. Качнувшись, встал, одной рукой сгреб мистера Джонсона за шиворот и вытолкнул за дверь.
Замок захлопнулся.
* * *Утром кортеж исправника двинулся дальше. Как выяснил казак-переводчик, отец Амвросий через Ванкарем проезжал минувшей зимой.
День обещал быть хорошим. Настроение у казаков было бодрое. Кожаный мешок, в каких обычно возят пушнину, потолстел. Исправник, вполне довольный собой, и не подозревал, какой неприятностью для него чревата минувшая ночь…
К вечеру следующего дня достигли Энурмино.
Здесь не было ни одной постройки европейского типа.
— Есть ли в вашем селении люди другой земли? — по приказу исправника спросил чукчу казак-переводчик.
Тот указал на ярангу Тэнэт. Исправник пошел туда. В душе он всячески бранил отца Амвросия, устроившего ему эту веселую поездку. Ему чертовски надоело таскаться по туземным жилищам, спать и есть среди этих «чертей чумазых», как он величал чукчей. Конечно, ему было бы куда приятнее заночевать среди русских. Но его ожидания опять не оправдались.
В яранге, кроме девушки и старухи, он увидел огромного, как он сам, человека, который перед этим что-то подсчитывал в записной книжке и теперь молча поднял глаза на вошедших. Его почти квадратная челюсть отвисла, белобрысые брови нахмурились. Было похоже, что он не в восторге от их визита и не собирается заискивать и гнуть спину.
Бент Ройс и Устюгов не сумели своевременно, летом, продвинуться дальше на север, к устью реки Колымы: они все ожидали продовольственного подкрепления из Нома от компании, но оно так и не пришло. Льды и холода вынудили их зазимовать здесь. Сейчас Ройс только что подсчитывал запасы продовольствия, вычисляя дневные нормы расхода. Продукты были на исходе, и он давно уже приобщился к чукотской пище Тэнэт и ее старухи матери.
Василий ушел на охоту.
Ройс сидел в чукотской обуви, тюленьих штанах и европейской сорочке. Никаких признаков гостеприимства он проявлять, видимо, не собирался.
«Откуда их черт понагнал сюда?» — подумал исправник, хотя прежде в этих местах ему и не приходилось бывать.
