Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы
Еще более очевидная уступка давлению японской стороны заключалась в согласии наших мидовских чиновников на допуск японских рыболовецких флотилий в пределы двенадцатимильных российских территориальных вод, омывающих Южные Курилы. По условиям соглашения японским рыбакам разрешалось впредь вести промысел в наших территориальных водах за соответствующую арендную плату. Причем им гарантировались даже некие привилегии: при нарушении японцами условий соглашения во время промысла в наших водах судить их и подвергать наказаниям уполномочивались почему-то не российские, а японские власти. Примечательно, что японская сторона в ходе предшествовавших переговоров не шла и не собиралась впредь идти на допуск наших российских рыбаков в свою двенадцатимильную прибрежную зону. Соглашение давало таким образом японским рыбопромышленникам возможность играть в одни ворота - в ворота российских добрячков-ротозеев.
В сущности, подготовленное российскими дипломатами соглашение означало прямой шаг к подрыву той системы охраны национальных интересов России в водах Тихого океана, которая неукоснительно соблюдалась на протяжении всех предыдущих послевоенных десятилетий. Ибо впервые за полвека, минувшие со времени военного разгрома милитаристской Японии в 1945 году, с ведома и по решению правительства России японские рыбопромышленники запускались в наши территориальные воды (прежние договоренности о вылове жителями Хоккайдо морской капусты у островка Сигнальный заключались не на правительственном уровне и касались лишь крайне ограниченного по территории участка моря). Тем самым МИД России пошел на возрождение печальной практики 20-х - 30-х годов, когда обессилевшее в годы гражданской войны и иностранной интервенции Советское государство оказалось вынужденным согласиться с ведением в своих морских водах заведомо хищнического японского рыболовного промысла. И при этом никто не подумал о том, сколько тщетных усилий пришлось затрачивать нашей стране потом на протяжении двух последующих десятилетий, чтобы избавить свои воды от настырных японских визитеров, никогда не соблюдавших квот и выгребавших из наших вод все ценные продукты моря.
Некоторые из ответственных работников МИД России, принадлежащие к группе "японофилов", мотивировали необходимость своего скольжения навстречу японским притязаниям на воды, омывающие Южные Курилы, заботой о сохранении и упрочении "добрососедских отношений с Японией". Но таким объяснениям грош цена и тогда и теперь. Ведь первейшая задача дипломатов любой страны состоит отнюдь не столько в поддержании "дружбы" с соседними государствами, сколько в защите национальных интересов своей страны. Собственных национальных интересов!
Был, правда, у сторонников допуска японцев в наши территориальные воды и еще один "веский", по их мнению, аргумент: деньги, которые, как предполагалось, будут платить японцы за аренду промысловых участков деньги, которые-де могли бы очень пригодиться нашей оскудевшей за время реформ стране, особенно жителям Курильских островов, оказавшимся в ельцинские времена в небывало бедственном положении. Но сдача за деньги своей территории в пользование соседям - это при всех обстоятельствах дело последнее. Так поступают обычно лишь беспробудные алкоголики: когда все имущество дома пропито, они запускают в свой дом за мизерную плату чужаков. А чем это зачастую кончается, общеизвестно: чужаки завладевают домами непутевых хозяев.
Свое решительное несогласие с невыгодным для нашей страны содержанием рыболовного соглашения высказали весной 1998 года наши видные специалисты-рыбники. С одним из них, профессором Зилановым Вячеславом Константиновичем - бывшим заместителем председателя Государственного комитета по рыболовству, я не раз консультировался по этому вопросу, и наши взгляды целиком совпадали в том, что российские разработчики соглашения шли на поводу у японцев и предавали по сути дела национальные интересы страны. Накануне подписания соглашения официальными представителями обеих сторон (Соглашение было подписано 21 февраля 1998 года с японской стороны министром иностранных дел Обути Кэйдзо, а с нашей - заместителем премьер-министра России Борисом Немцовым) и Зиланов, и я выступили в московской печати с критическими статьями, в которых подвергли осуждению и само соглашение, и его разработчиков. В частности, моя статья на эту тему, озаглавленная "Не торопитесь, господа дипломаты: тише едете - дальше будете", была опубликована в линниковской "Правде" 10 февраля. Но в ельцинские времена демонстративное игнорирование критических выступлений прессы стало обычным, нормальным поведением правительственных учреждений.
Политические противники соглашения не сложили, правда, руки. В последующие месяцы 1998 года они выступили с требованиями вынесения этого документа на обсуждение и утверждение Государственной Думы. Не раз с резкой критикой Рыболовного соглашения выступал на заседаниях Комитета защиты Курил один из руководителей этого комитета - кандидат исторических наук А. Ю. Плотников. Его сообщение на эту тему было заслушано осенью 1998 года и в одной из думских комиссий. Но на этом интерес оппозиционных думских политиков к данной теме, видимо, остыл в связи с переключением их внимания на проблему импичмента президента и прочие злободневные темы.
Мое недолгое по времени сотрудничество с редакцией линниковской "Правды" включало и полемические статьи, направленные на разоблачение предательских выступлений в московской печати японских агентов влияния, внушавших нашей общественности ложные представления о мнимой правомерности притязаний Японии на Южные Курилы. Так, в комментарии "По японской шпаргалке", опубликованном в названной газете 15 апреля 1998 года, я подверг резкому осуждению попытки одного из таких агентов японского влияния - научного сотрудника ИМЭМО РАН Б. Славинского внушить московским читателям порочную идею о "необходимости" безоговорочного признания правительством России суверенитета Японии над Южными Курилами и безотлагательного подписания двумя странами "мирного договора" с целью скорейшей передачи этих островов Японии. Появление статьи Б. Славинского в московской печати в преддверии апрельского визита Б. Ельцина в Японию на "встречу без галстуков" с японским премьер-министром было явно инспирировано как японским посольством, так и тем "прояпонским лобби", активисты которого, включая и автора упомянутой статьи, прочно обосновались в ряде исследовательских институтов Российской Академии наук. Мой комментарий был резким по форме, но не содержал ничего нового по сравнению с тем, что мною писалось ранее. И я бы, наверное, не стал о нем упоминать, если бы не одно примечательное обстоятельство. То ли в день его публикации, то ли на следующий день мне на дом лично позвонил заместитель министра иностранных дел Григорий Борисович Карасин. К моему удивлению, как оказалось, он был знаком с моими газетными статьями в линниковской "Правде", и в частности с последним комментарием, и положительно отозвался о нем. В том же телефонном разговоре он изъявил желание встретиться со мной на следующий день в его рабочем кабинете в высотном здании МИДа на Смоленской площади. Встреча эта состоялась и продолжалась около часа, и надо сказать, что Григорий Борисович несколько поколебал мою убежденность в том, что среди высокопоставленных чиновников МИДа, ответственных за отношения с Японией, со времен Козырева уже не было людей, готовых твердо отстаивать национальные интересы России как в территориальном споре с японцами, так и по другим конфликтным вопросам российско-японских отношений.
