Жюль Верн - Южная звезда
— А разве желудок кафра не на все способен, месье Мэрэ? — возмутился Джон Уоткинс.— И неужто вы находите приличным насмешничать в такой момент и по такому поводу?
— Я вовсе не смеюсь, месье Уоткинс! — вполне серьезно отвечал Сиприен.— Однако если я и сожалею об этом алмазе, то лишь потому, что вы позволили мне предложить его мадемуазель Алисе…
— И я благодарна вам за него, месье Сиприен,— вступила в разговор мисс Уоткинс,— как если бы он по-прежнему принадлежал мне!
— Вот он — женский ум! — воскликнул фермер.— Говорить о признательности так, будто алмаз, не имеющий себе равных в целом мире, все еще ее собственность!…
— И в самом деле — это не совсем одно и то же! — заметил Джеймс Хилтон.
— О! Совсем не одно и то же! — уточнил Фридель.
— Напротив, это совершенно одно и то же,— возразил Сиприен,— если учесть, что, получив один алмаз, я, конечно, сумею получить и еще!
— Послушайте, месье инженер,— заговорил Аннибал Панталаччи тоном, в котором слышалась мрачная угроза в адрес молодого человека,— по-моему, вам лучше не повторять ваш эксперимент… в интересах Грикваленда… да и ваших собственных гоже!
— Неужели, сударь? — возразил Сиприен.— А я считаю, что мне незачем спрашивать вашего позволения на этот счет!
— Э, а ведь об этом и впрямь пора поговорить! — воскликнул мистер Уоткинс.— Что, месье Мэрэ и в самом деле уверен в успехе новой попытки? И второй алмаз, полученный в его приборе, будет обладать цветом, весом и стоимостью первого? Может ли он вообще ручаться, что сумеет создать второй камень, пусть даже гораздо более низкой стоимости? Осмелится ли он, даже после первого успеха, утверждать, что все это не дело случая?
Замечание Джона Уоткинса прозвучало слишком здраво, чтобы не отрезвить молодого инженера. К тому же в нем содержались многие доводы, которые он сам себе приводил. Бесспорно, его эксперимент находил убедительное объяснение, если иметь в виду данные современной химии; но не было ли это в значительной мере делом случая? И, начиная заново, мог ли он быть уверен, что и во второй раз добьется успеха? В этих условиях представлялось важным любой ценой настичь вора — и, что еще полезнее, найти украденную вещь.
— Между прочим, так и не нашлось каких-нибудь следов Матакита? — спросил Джон Уоткинс.
— Никаких,— ответил Сиприен.
— А все ли окрестности лагеря обыскали?
— Да, и очень тщательно! — ответил Фридель.— Мерзавец исчез, причем скорее всего ночью, и очень трудно, если вообще возможно, установить, в какую сторону он подался!
— А офицер полиции уже обыскал его хижину? — продолжал фермер.
— Да,— ответил Сиприен,— и не обнаружил ничего, что могло бы навести его на след беглеца.
— Черт возьми! — воскликнул мистер Уоткинс.— Я готов отдать полторы тысячи фунтов, лишь бы его поймали!
— Я могу это понять, месье Уоткинс! — сказал Аннибал Панталаччи.— Но очень боюсь, что нам никогда не найти ни вашего алмаза, ни того, кто его похитил!
— Это почему?
— Потому что,— продолжал Аннибал Панталаччи,— Матакит не будет настолько глуп, чтобы останавливаться на полдороге! Он переправится через Лимпопо, углубится в пустыню, доберется до Замбези или до озера Танганьика, а если потребуется, то и до бушменов!
«Не говорит ли все это хитрый неаполитанец с какой-нибудь задней мыслью? Не хочет ли он попросту помешать Уоткинсу отправиться в погоню за Матакитом и оставить это предприятие для себя?» — спрашивал себя Сиприен, наблюдая за неаполитанцем.
Однако мистер Уоткинс не был человеком, готовым бросить начатую партию под тем предлогом, что ее трудно довести до конца. Он и впрямь пожертвовал бы всем своим состоянием, лишь бы вновь стать владельцем необыкновенного камня, и через открытое окно его взгляд, сверкавший яростью и нетерпением, устремлялся к зеленеющим берегам Вааля, словно в надежде обнаружить на их кромке искомого беглеца!
— Нет,— воскликнул он,— так дело не пойдет! Мне нужен мой алмаз! Этого негодяя надо поймать! Эх, если бы не моя подагра, дело бы скоро сделалось, ручаюсь!
— Папочка!— попыталась успокоить его Алиса.
— Итак, кто за это дело возьмется? — вскричал Джон Уоткинс, обводя взглядом окружающих.— Кто желает отправиться в погоню за кафром? Вознаграждение будет достойным, даю слово!
И, поскольку все молчали, продолжал:
— Итак, господа, вас здесь четверо молодых людей, претендующих на руку моей дочери! Так вот, изловите мне этого человека с моим алмазом,— теперь он говорил уже «мой алмаз»,— и, слово Уоткинса, моя дочь будет принадлежать тому, кто мне его доставит!
— Согласен!— выкрикнул Джеймс Хилтон.
— Я тоже! — заявил Фридель.
— Да и кто бы не захотел попытать счастья и заполучить столь драгоценный приз? — пробормотал Аннибал Панталаччи, улыбаясь вымученной улыбкой.
Алиса, вся красная от нестерпимого унижения — ведь ее объявили ставкой в игре, причем в присутствии молодого инженера,— тщетно пыталась скрыть свое смятение.
— Мисс Уоткинс,— с уважением склонившись перед ней, вполголоса проговорил Сиприен,— я, разумеется, встану в общий строй, но возможно ли это без вашего согласия?
— Даю вам его с наилучшими пожеланиями, месье Сиприен! — живо отозвалась она.
— Тогда я готов отправиться хоть на край света! — воскликнул Сиприен, обращаясь к Джону Уоткинсу.
— Право слово, такое может и впрямь понадобиться,— сказал Аннибал Панталаччи,— боюсь, что Матакит уготовил нам дальнюю дорогу! При той скорости, с какой он, надо думать, бежит, он уже завтра доберется до Потчефстрома и успеет достичь высокогорий до того, как мы только-только выйдем из дому!
— А кто мешает нам отправиться сегодня же… прямо сейчас? — спросил Сиприен.
— О, только не я, если позволите! — отозвался неаполитанец.— Что до меня, я не собираюсь пускаться в путь, не приняв мер предосторожности! Нужен добрый фургон, запряженный двенадцатью тягловыми быками, и две верховые лошади,— это самое малое, что может потребоваться для того путешествия, которое, на мой взгляд, придется совершить! А все это можно раздобыть лишь в Потчефстроме!
Всерьез ли говорил Аннибал Панталаччи на этот раз? Не стремился ли он просто отбить охоту у соперников? Утверждать невозможно. Бесспорным оставалось лишь то, что он был абсолютно прав. Без транспортных средств и запасов провизии попытка углубиться в области севернее Грикваленда выглядит чистым безумием! Между тем повозка, запряженная быками — и Сиприен это знал,— стоила самое малое от восьми до десяти тысяч франков, у него же не было и четырех.
— Есть идея! — объявил вдруг Джеймс Хилтон, который, как африканер шотландского происхождения, отличался сугубо экономическим складом ума.— Отчего бы нам четверым для этой экспедиции не объединиться? Шансы каждого от этого не уменьшатся, зато, по крайней мере, издержки сократятся!
