Галимов Брячеслав - Демоны острова Пасхи

Бог Войны был ужасен: его жестокое лицо было искажено яростью, клыкастая пасть ощерена, в руках он сжимал лук, целясь в людей, – было ясно, этот бог не знает жалости и милосердия. Боги островитян тоже были грозными, но они не были жестокими, – даже те из них, которые имели звериные черты в своем облике. А Бог Войны, хотя и был похож на людей, но от него не приходилось ждать ничего доброго.

Процессия вошла в храм. Аравак приблизился к богу и почтительно возложил к его ногам свои дары.

– Прими это оружие, величайший из всех богов, – сказал вождь. – Твой народ чтит тебя. Даруй нам свою милость; да будет благосклонна к нам также твоя жена Сила; да помогут нам твои славные дочери – Бледность и Ужас!

Аравак опустился на колени перед богом, и тут же опустились на колени Тлалок и старейшины; последним последовал их примеру Баира.

Пробыв несколько мгновений в коленопреклоненном состоянии, Аравак поднялся и дал знак своим воинам. В храм втащили связанного вражеского лазутчика: он дрожал всем телом и испуганно озирался по сторонам.

Аравак взглянул на Баиру, – тот, не поднимая глаз, продолжал стоять на коленях. Тогда вождь оборотился к молодому жрецу и кивком головы указал ему на нож, лежащий у ног бога. Жрец взял этот нож, а воины Аравака бросили наземь вражеского разведчика и обнажили ему грудь.

– А-а-а! – пронзительно закричал он, только теперь поняв, что его ожидает.

Народ на улице замер; молодой жрец заколебался и нерешительно посмотрел на вождя. Взгляд Аравак был непереносим; жрец побледнел и со всей силы ударил жертву в сердце. Из раны потекла кровь: убитый издал странный звук, похожий одновременно на всхлипывание и стон, и забился в агонии. Старейшины дрогнули, Тлалок жадно глядел на страдания умирающего человека, Баира еще ниже склонил голову.

Молодой жрец выпустил нож из рук.

– Ну же, вытащи его сердце, – тихо сказал ему Аравак.

На бледном лбу жреца выступили крупные капли пота; он трясся, не двигаясь с места.

Арак презрительно прищурился. Наклонившись к убитому, он провел ладонью по ране, а затем размазал кровь по клыкастой пасти Бога Войны.

– О, величайший из богов, вот пища, которую ты любишь, ибо для тебя нет ничего слаще крови врага! – громовой голос Аравака был слышен далеко за пределами храма. – Обещаем, что дадим тебе много вражеской крови, если ты поможешь нам победить! – Народ мой, – прибавил вождь, обращаясь к людям на улице, – приди к Богу Войны и восславь его!

Жители острова боялись звезд. Богов можно было разжалобить, уговорить, умилостивить, – но влияние звезд на людские дела не зависело ни от чего, звезды двигались по своему установленному пути, и бесполезно было пытаться его изменить.

Явления, происходившие на небе, были во вред людям – одним из самых ужасных было, безусловно, затмение Солнца. Оно наступало вдруг, – и это вызывало еще больший ужас. Бывало это так: ясный день, на небе ни облачка, – ярко светит высоко поднявшееся Солнце. Люди занимаются своим повседневным трудом, не обращая внимания на привычное дневное светило. И вдруг среди бела дня происходит что-то необъяснимое: сначала какое-то странное ослабление солнечного света. Может быть, облако набежало на Солнце? Нет, небо чистое, да и когда облако набегает на Солнце, то на земле видна движущаяся тень, а ее как раз и нет. Но солнечный свет явно ослабевает, – и тогда, взглянув на Солнце, люди видели, как на него справа надвигается что-то черное, и дневное светило имеет не привычный круглый, а серпообразный вид, как стареющая Луна.

Вот уже от Солнца остается узенький яркий серпик; солнечные лучи уже почти не согревают, становится прохладно. Еще несколько мгновений, и Солнце совсем исчезло: наступили сумерки. День внезапно превратился в ночь, на небе появились яркие звезды, а на месте Солнца виден черный круг, окруженный растрепанным серебристым сиянием.

В панике разбегались люди по домам, стремясь укрыться от солнечного затмения. Но милость богов была безгранична: вскоре на небе снова появлялся узкий солнечный ceрп, исчезали звезды, лучистое сияние светлело, – и Солнце принимало свой обычный вид…

Так же вдруг наступало и затмение Луны. Оно было менее страшным, чем солнечное, как по виду, так и по последствиям. Если солнечное затмение предвещало большие несчастья всем людям вообще, то лунное оказывало дурное влияние только на некоторых из них, – но кто мог знать, что он не попадет в число несчастных? В лунное затмение зверь Рекуай, живший, как известно, именно на Луне, скрывая ночное светило, насылал на землю своих слуг – демонов, и они вредили людям. Дабы уберечься от их дурного влияния, в день затмения нельзя было начинать ничего важного, – а дела, которые все же были начаты, могли нехорошо отозваться даже через многие годы.

Но хуже всего приходилось тем людям, которых демоны задевали своими крыльями. У женщин после этого могли быть выкидыши, неудачные или опасные роды; у стариков наблюдалось ухудшение здоровья; вожди или жрецы могли внезапно погибнуть.

Помимо затмений Солнца и Луны страх жителям острова внушали появлявшиеся иногда в небесах хвостатые звезды, которые подолгу блистали в вышине. Впрочем, находились люди, которые считали, что хвостатые звезды посланы богами и предупреждают о несчастьях, – однако большинство островитян сходились во мнении, что эти звезды предвещают тяжкую кару, медленную, но суровую, ужасную и жуткую. Одни говорили, что хвосты таких звезд наполнены кровью; другие утверждали, что звезды эти – огромные небесные головы с распущенными волосами, веяние которых смертельно для всего живого…

Жители деревни, где Капуна был старостой, отличались особенной, упрямой верой в знамения и приметы. Они замечали такие вещи, которые другие жители острова оставляли без внимания: веял ли ветер на закате солнца, набежала ли туча на молодую луну, скрыл ли туман утреннюю звезду, – всё это было важно для них и наполнено глубоким смыслом.

Точно так же – осмысленно и глубоко – воспринимали односельчане Капуны вообще все явления окружающего мира, не пропуская никаких, даже самых мелких деталей. Если петух вдруг прерывал свой крик поутру – днем следовало ждать неприятностей; если вода проливалась из кувшина – надо было готовиться к болезням; если дверь открывалась сквозняком – в доме наступала проруха. Были, разумеется, и хорошие приметы, но в них было мало проку, потому что прихода добра не нужно было опасаться; приметы же, предвещающие беду, были важнее и полезнее, ибо помогали не только предвидеть будущее, но иногда изменить его в лучшую сторону.

В целом, от злых сил можно было получить защиту или, по крайней мере, достигнуть с ними приемлемого соглашения. Но поскольку вызывать по каждому случаю, связанному с предзнаменованием, верховного жреца или его помощника, было, к сожалению, нельзя, – приходилось полагаться на себя. Например, были три ночи в году, когда глава каждой семьи проводил обряд изгнания злых духов из своего жилища: ровно в полночь он вставал, босиком обходил все помещения и выходил за порог. Омывшись родниковой водой, он девять раз бросал через плечо, не оглядываясь, сушеные древесные плоды или земляные клубни. Каждый раз он повторял: «Эти плоды (или клубни) я даю вам и этими плодами (или клубнями) выкупаю себя и своих близких». Затем глава семейства вновь совершал омовение и девять раз ударял одним глиняным сосудом о другой, каждый раз прося злых духов покинуть его дом.