Тур Хейердал - В поисках рая
Но назавтра Пото явится снова и смело прыгнул на стол, где его уже ожидали сливки. С тех пор он стал наведываться к нам каждый день.
Как только Лив садилась тереть орех, из леса выхолил Пото. Любопытный кот никак не мог надивиться на странное двуногое создание. Он ложился на каменную ограду и смотрел оттуда на Лив. Но мало-помалу дикарь становился все более ручным и наконец до того осмелел, что стал подкрадываться за кокосовой массой прямо к ногам Лив. Однако тут стали ревновать куры, наши единственные домашние животные — две молодые курицы, которые всегда расхаживали с таким важным видом, будто они были петухами, и постоянно дрались между собой так, что только перья летели. И когда Пото посягнул на крошки, которые драчуньи считали своим достоянием, ему пришлось отступить. Казалось, в лес летит пушистый мяч, преследуемый по пятам разгневанными птицами.
Чтобы умиротворить девиц, мы раздобыли в деревне петушка. Но когда мы опустили отважного рыцаря на землю между двумя «вахинами», новый красавец встретил далеко не любезный прием. Они задали ему такую взбучку, что он еле унес ноги в лес, где его появление очень обрадовало диких собак… А наши отнюдь не женственные куры, выпятив грудь, вышагивали по двору, чрезвычайно гордые своей победой. Этак они скоро даже нам перестанут дорогу уступать!..
Они неслись, но явно стыдились этого. Чтобы найти яйцо, нам приходилось обыскивать чуть ли не весь лес. Найдешь, а оно уже протухло… Но мы все им прощали: все-таки хоть какая-то компания!
Бывало, только удивишься: что это на дворе пусто — как уже из леса или из-за каменной стены бесшумно крадется Пото, а откуда-то сверху, громко хлопая крыльями, летят воинственные подружки.
У Пото был закадычный друг, которого мы назвали Леопардом. Леопард был примерно того же возраста, только порыжее и более робкий. Пото каждый день приводил друга к участку и преспокойно шагал через двор к кухонному навесу. Оттуда он оглядывался на Леопарда, как бы зовя его, но тот робко жался к ограде. Как ни заманивал Пото приятеля, рыжий дальше стены не шел, предпочитая издали смотреть, как Пото с наслаждением уписывает вкусное угощение — разумеется, если в это время не было поблизости кур.
И еще один приятель завелся у нас — ящерица Гарибальдус. Большая, с новорожденного котенка, она лихо расправлялась с насекомыми, не отступая даже перед коварной тысяченожкой. Нельзя сказать, чтобы Гарибальдус охотилась бесшумно: она топала по стенам так, что источенный жуками бамбук жалобно скрипел, посыпая нас пылью. А когда мы ложились спать, Гарибальдус устраивала на потолке целый концерт: пищала, шипела, квакала.
Родители явно не приучили ее к чистоплотности — с потолка нет-нет да и летели вниз лепешечки, и почему-то всегда на мою голову! По-моему, она это делала нарочно. Сколько бы я ни менялся местами с Лив, это меня не спасало. А стоило мне ударить кулаком по столу и пригрозить, что я сейчас посажу безобразницу в формалин, как Гарибальдус, весело хохоча, исчезала в какой-нибудь щели в потолке.
За все то время пока мы не выходили из дому, привязанные к хижине болезнью, у нас не было другой компании. С четвероногими и пернатыми друзьями были связаны все события нашей однообразной жизни; островитяне неделями не появлялись в долине. В листве деревьев обитали птахи, а по соседству с нашим участком ходила дикая лошадь с жеребенком, но они были уж очень робкие. А однажды к нам во двор забрели крабы! Мы даже поймали несколько штук. Вдали от моря, в сердце острова! Для меня это было совершенной новостью.
Были у нас и враги. Самые страшные из них — комары. Комары и отец Викторин. Мы прятали ноги в мешки, кутались в пледы — и все равно кожа была бугристой от жгучих укусов. Порой нами овладевал садизм. Мы давали комарам как следует напиться крови. Раздувшись, словно шары, они летели, сытые, довольные, к окну. Но теперь ячея сетки не пропускала их! И мы с наслаждением расправлялись с кровопийцами…
Часто за окном гудела целая туча комарья. Стоило приставить к сетке палец, как они тысячами бросались на добычу, вытянув свои хоботки. Подразнив их всласть, мы хватали какого-нибудь мучителя за хоботок и втаскивали внутрь. Вот бы отца Викторина так…
Нередко боль в ногах заставляла нас лежать. Иногда мы все-таки выходили, прихрамывая, на добычу в лес. Но вдруг обнаружилось, что с фруктами дело плохо! Все плодоносящие бананы срублены, у хлебного дерева наступила передышка. Ох, как нам хотелось есть! "И какая же была радость, когда звонарь приносил рыбу! Только тот, кто голодал, поймет нас. Обычно человек в цивилизованном обществе настоящего голода не знает, он жалуется на голод перед обедом, когда его одолевает аппетит. Для него еда уже не то неземное наслаждение, каким она, наверно, была в прошлом.
Рыба-меч… С каким удовольствием мы ее ели!.. Конечно, можно приготовить дорогое, изысканное блюдо. Безусловно, будет вкусно. Но и только. Тот, кто по-настоящему голоден, готовит куда проще, зато испытывает такое наслаждение, о котором никакой лакомка и мечтать не может. Трапеза изголодавшегося — сплошное блаженство и счастье.
Совершенно неожиданно выяснилось, куда исчезают все плоды. Как-то рано утром, еще до рассвета, мы увидели в лесу целый отряд вахин и молодых парней го главе с нашим старым приятелем Иоане! В мешках и прямо в охапках они тащили плоды, за которые мы честно уплатили вперед. И ведь им эти плоды были совсем не нужны. Это делалось нарочно… Они обобрали даже кокосовые пальмы возле самой хижины. Порядком разозленный, я догнал отряд Иоане возле реки, где они грузили мешки на лошадей. Неплохо поживились!..
— Иоане, — сказал я, — ведь эти плоды мои.
— Аоэ,[7] — беззастенчиво солгал Иоане. — Я собрал их на соседнем участке.
Мы оба были настроены одинаково агрессивно. Но спорить бесполезно. Против меня будет все племя во главе с вождем.
А еще через несколько дней я застал Иоане, когда он слезал с кокосовой пальмы возле нашего дома. Я бросился к нему. Он зло посмотрел на меня.
— Это наш участок, — сказал я.
— А пальма моя! — крикнул Иоане.
— Мы же заплатили за пользование участком и за фрукты.
— За фрукты платили, а за орехи нет.
— Нет, уплачено за все съедобное и за орехи. Мы не можем обойтись без орехов. К тому же фрукты тоже все исчезли.
Я с трудом сдерживал себя.
— Кокос — не еда, кокос мои деньги! — завопил он.
Не знаю, чем бы это кончилось, если бы Иоане не
ушел, буркнув, что я могу забрать оставшиеся орехи.
Что делать. Мы не дома. Придет судно — можем послать жалобу. Но через сколько месяцев се рассмотрят? Через сколько лет пришлют решение? К тому же островитяне будут настаивать на своем — попробуй установи, кто прав. Всем известно, что белые грабят полинезийцев. Так что лучше помалкивать… Но ведь орехи нам необходимы, это наша главная пища!
