Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
— Я сам об этом жалею,— начал оправдываться Жильдас Трегомен,— ведь ты можешь подумать, что я нарочно тебя злю…
Попробуйте-ка найти еще одного такого замечательного, такого душевного человека в нашем подлунном мире!
Поспешим добавить, что болезнь у дядюшки Антифера оказалась непродолжительной. Прежде чем «Стирсмен» запеленговал[211] мыс Ортегаль на северо-западной оконечности Испании и пока судно еще продвигалось по водам Бискайского залива, которые смешиваются с яростными волнами Атлантического океана, малуинец, если можно так выразиться, вновь обрел ноги и желудок моряка. С ним случилось то, что случается со многими, даже самыми опытными, мореплавателями, когда они долго не бывают в море. Однако самолюбие дядюшки страдало совсем по другой причине. Он не мог примириться с тем, что с хозяином «Прекрасной Амелии», командиром какого-то речного корыта, не случилось никакого конфуза, в то время как у него, старого морского волка, едва не вывернулись наизнанку внутренности!
Немало трудностей пришлось испытать ночью, когда тяжело нагруженный каменным углем «Стирсмен» проходил на траверзе Ла-Коруньи и Эль-Ферроля. У капитана Сипа мелькнула даже мысль, не укрыться ли от непогоды в промежуточном порту. Возможно, он так бы и поступил, если бы не воспротивился дядюшка Антифер. Задержки в пути внушали ему беспокойство, так как пакетбот[212], на который он стремился попасть в Суэце, заходит в Персидский залив только раз в месяц. А в период равноденствия всегда можно опасаться сильных бурь. Поэтому лучше не делать остановок, пока нет серьезной опасности.
«Стирсмен» держался от подводных рифов испанского побережья на большом расстоянии. По левому борту остались бухта Виго с тремя конусообразными вершинами, похожими на сахарные головы, они указывают вход в бухту, потом живописные берега Португалии. На следующий день по правому борту запеленговали группу Берлэнгских островов, как бы нарочно созданных для того, чтобы установленный в этом месте маяк указывал судам, идущим с моря, на близость континента.
Нетрудно догадаться, что во время долгого плавания пассажиры досыта наговорились о деталях предстоящего дела и его с нетерпением ожидаемых результатах. К дядюшке Антиферу вместе с телесным здоровьем вернулась и его обычная самоуверенность. Широко расставив ноги, оглядывая зорким взглядом горизонт, он твердо шагал по палубе и, говоря по правде, мечтал увидеть на спокойном лице своего друга хоть какой-нибудь признак упорно не появлявшейся морской болезни. Не заметив ничего подобного, он начал злиться:
— Ну, каков океан?…
— Очень много воды, старина.
— Да… чуть больше, чем в твоем Рансе!…
— Несомненно. Но у реки тоже есть своя прелесть… не стоит ею пренебрегать…
— Я и не пренебрегаю, лодочник… я ее презираю…
— По-моему, дядя,— вмешался Жюэль,— ничто не заслуживает презрения, свою ценность имеет и река…
— Так же, как и остров,— добавил Жильдас Трегомен.
При этих словах дядюшка Антифер насторожился — было затронуто его самое чувствительное место.
— Конечно,— закричал он,— есть острова, которые смело можно назвать важнейшими!… Мой, например!
Это местоимение указывало на работу, происходившую в мозгу бретонца; ему уже казалось, что остров в Оманском заливе принадлежал ему всегда, а не перешел в его собственность по наследству.
— Кстати, по поводу моего острова,— продолжал он,— ты не забываешь, Жюэль, ежедневно проверять хронометр?…
— Конечно, дядя. Мне редко приходилось встречать такой превосходный механизм!
— А секстант?…
— Будьте спокойны, он не хуже хронометра.
— Что и говорить, за них немало уплачено!
— Если они помогут найти сто миллионов,— ловко вставил рассудительный Трегомен,— стоит ли обращать внимание на такие пустяки?…
— Это ты хорошо сказал, лодочник!
С ценою в самом деле не считались. Хронометр был выполнен в мастерских Брегета[213], и нужно ли говорить, что это превосходный инструмент! Что касается секстанта, то он не уступал хронометру и при умелом обращении мог показывать угол с точностью до одной секунды. А уж по части обращения с инструментами можно всецело положиться на молодого капитана. Хронометр и секстант помогут ему определить положение острова с абсолютной точностью.
Но если дядюшка Антифер и его спутники имели все основания доверять этим точным инструментам, то, наоборот, к душеприказчику Камильк-паши, Бен-Омару, они испытывали вполне понятное недоверие. Они часто об этом рассуждали, и однажды дядя сказал племяннику:
— Не нравится мне этот Омар. Надо за ним внимательно понаблюдать!
— Кто знает, увидим ли мы его в Суэце?…— засомневался Трегомен.
— Ну вот еще! — вскричал дядюшка Антифер.— Если потребуется, он будет ждать нас там недели и месяцы!… Разве этот мошенник не явился в Сен-Мало с единственной целью украсть мою широту?
— Мне кажется, дядя, вы правы, что не доверяете нотариусу из Египта,— сказал Жюэль.— По-моему, он немногого стоит, а его клерк Назим и того меньше!
— Вполне с тобой согласен, Жюэль,— прибавил Трегомен.— Этот Назим гак же похож на клерка, как я…
— …на героя-любовника в театре![214] — сказал Пьер-Серван-Мало, грызя мундштук своей трубки.— Нет, этот так называемый клерк совсем не похож на человека, умеющего составлять документы. После этого я не удивлюсь, если в Египте обыкновенные переписчики бумаг напоминают беев[215]со шпорами и усами. Плохо, что он не говорит по-французски. Можно было бы заставить его проболтаться.
— Заставить его проболтаться? Поверьте, дядя, если уж вы не смогли ничего выжать из нотариуса, то от его клерка вы и подавно ничего не добьетесь! Я считаю, что гораздо важнее заняться Сауком.
— Каким еще Сауком?
— Сыном Мурада, двоюродного брата Камильк-паши, лишенного из-за вас наследства.
— Пусть только попробует стать мне поперек дороги, я вытяну его во всю длину!… Разве в завещании не все сказано? Так чего же он может хотеть от нас, этот потомок пашей! Я обрублю все его хвосты!…
— Однако, дядя…
— Э! Я о нем беспокоюсь не больше, чем о Бен-Омаре, и если этот фабрикант контрактов сделает что-нибудь не так…
— Берегись, старина! — сказал Жильдас Трегомен.— Ты не можешь устранить нотариуса. У него есть право и даже обязанность сопровождать тебя в твоих поисках… ехать с тобой на остров…
— На мой остров, лодочник!…
— Да, на твой остров. В завещании об этом сказано определенно, и так как ему полагается один процент комиссионных, то есть миллион франков…
