Песок сквозь пальцы - Дмитрий Матвеев
Собрали, обкатали по кругу велосипеды, разрезали и сложили плотно картонные коробки. «В камеру хранения?» – спросил он Алексея, кивая на здание. «Та ни, завезем их до одного друже. Тут недалече, километров тридцать». Он не представлял, как вот эти, в два метра картонные коробки они попрут на себе такое расстояние, но смолчал. Сбегал в здание, набрал воды, прихватив еще бутылок, залил питьевую систему в своем рюкзачке. Когда вернулся, Алексей уже выгружал из двух мешков продукты. Ого! Он кинул взгляд на свой велорюкзак. Так-то места еще навалом, конечно, но вес… Оценил здоровенный Алексеев рюкзак, большую сумку Богомилы, какие-то модные, но не очень вместительные сумки Фарковских (зато у них еще по две сумки крепятся на переднюю вилку, продуманно, отметил он), присвистнул на маленькую сумочку на багажнике Регины.
«Мы с Лешей договорились, да, Леша? Он мой вес к себе возьмет…» Богомила, отвернувшись, тихо фыркнула, Фарковские продолжали возиться в стороне. Алексей невозмутимо кивнул и сказал: «Ну шо, любi друзi, разбираем еду, кто сколько може?»
Он, утрамбовав рюкзак на багажнике, стал набивать его пакетами. Алексей, готовя поход, подошел к делу основательно, все разложил по порциям и по дням, даже тушенку сделал сам, упаковав ее в вакуумные пакеты. Почти как у горных туристов или альпинистов, отметил он Алексею, и тот кивнул: «Так, а як же ж? Любой грамм на счету… А шо, вам доводилось?» Он молча кивнул.
Богомила пихала банки в свои боковые карманы на багажнике, сжав губы, он это отметил, но опять промолчал. Взял еще порцию, потом еще, распихал по углам палки колбасы. С трудом застегнул молнию, закрепил рюкзак багажными резинками. Потом, ругнувшись, снял резинки и стал пристраивать сверху свой велочехол с рулоном ковриков внутри. Готово!
Проехался по кругу, чуть не свалился на повороте, отметив, что, если начнет падать, велосипед уже не удержит, поставил загруженного монстра у ограждения и пошел помогать Богомиле привязывать ее коробку к сумке. Велосипед напоминал недоделанный планер с крыльями по метру с каждой стороны. Он рискнул пошутить, снять напряжение, она улыбнулась. «Полетаем?» – «А то ж!»
Выехали они уже по сумеркам.
Шли цепочкой по полосе, очерченной желтой линией, которую он назвал про себя «полосой отчуждения». Она была шириной от полуметра до полутора-двух, и в узких местах приходилось озираться, не мешает ли торчащая коробка слева догоняющим машинам. Он как-то сразу встал замыкающим – роль, которая ему не очень нравилась в походах, но тут было без вариантов – Алексей направлял, Фарковские иногда отставали, но все время норовили его обогнать и встать за Алексеем, а женщин оставлять за спиной не позволял то ли сексизм, то ли этикет. Он крутил педали по идеально ровной, без стыков и выбоин, дороге и почти не ощущал перегруженного багажника, чувствуя себя этакой пулей, даже увесистым снарядом, летящим над шоссе. После шести вечера вдруг резко стемнело, и он не видел уже деревьев вдоль обочины, только различал диковинные «не наши» силуэты и слышал пение птиц. Такого пения он не слышал нигде, оно тоже было «не наше», южное или восточное какое-то, громкое, настойчивое, как толкотня на базаре. Вначале он даже подумал-было, что это обезьяны шумят, но потом понял, нет, птицы. Полосы то тёплого, то прохладного воздуха, которые они пересекали, пахли по-разному, и бодрили, как контрастный душ
Километры катились под колеса, стало совсем свежо, даже прохладно, он пожалел, что поторопился и снял термик, но потом пошел пригород, дома, светофоры, темп сник, но и ветра не стало. Он сосредоточился на последнем перед ним человеке на велосипеде, стараясь его не упустить из виду, когда не успевал на зеленый сигнал светофора, но его всегда дожидались на ключевом повороте, а потом шли дальше. Как Алексей успевал среагировать на все эти развилки, он не понимал, потом, присмотревшись, увидел навигатор на руле.
Пошла береговая линия, пахнуло морем и рыбой, свежий ветер от воды ощутимо толкнул его влево, он вильнул, но удержался.
«Средиземное море!» – крикнул, обернувшись назад, Алексей. Они катили по набережной, по которой гулял народ, иногда кричали «Эскьюз ми!», чтобы не задеть гуляющих своими картонными крыльями, и море сопровождало их то волноломом, то уходящей вдаль грядой скалистых камней, то забитой маленькими кораблями пристанью. Они протряслись по булыжникам мостовой и подкатили к спуску, уходящему круто вниз и перекрытому шлагбаумом. Дальше начинались ступеньки и песок.
«Приехали, – сказал Алексей и слез с велосипеда. – Дальше пешком» Пешком по песку оказалось совсем плохо, он прислонил велосипед к какой-то беседке и начал снимать рюкзак. Сбросил его на песок, поднял велосипед и понес вслед за темными фигурками, идущими впереди.
Алексей привел их в затемненный угол пляжа, огороженный каменной стеной, сказал: «Ставим палатки здесь». Он кивнул в ответ и, цепляя кроссовками песок, побрел к беседке за рюкзаком. Взгромоздил на плечо, охнув: «Да тут килограммов двадцать!»
Алексей возился с горелкой, колдуя над ужином. Он спешно поставил палатку и поспешил к морю. Оно шумело, плевалось белеющим в густом сумраке прибоем, накатывало к его кроссовкам. Он попытался потрогать воду рукой – куда там! Игра «догони волну» превратилась в другую – «убеги от волны».
«Що ви, Олександре Івановичу, як дитина бігаєте за хвилями?» Он обернулся, увидел фигуру Богомилы. «Купаться?» – спросил он. «Та ни, только ноги помочу». И она, скинув босоножки, смело пошла к набегающей волне. «Осторожнее, Богомила, в Средиземном море водятся акулы!» – бросил он ей, улыбаясь. Она махнула рукой, не оборачиваясь.
Он отошел к сухому песку, на пятачок, освещаемый фонарем, повинуясь порыву, присел, запустил руку… Песок был теплый, мелкий и светлый, вперемешку с ракушками. Он поднял руку, начал сыпать его, подставил снизу другую руку. Выудил из кармана полиэтиленовый пакет, сыпанул туда несколько горстей песка, выбрал с десяток небитых ракушек, тоже бросил в пакет, завязал узелком. «Просили привезти святой земли, вот вам и святая земля. Со святого пляжа…» Вернулся к велосипеду, закинул пакет в велочехол, вжикнув карманом. «Вот и первые сувениры…»
И потом, когда они поужинали и легли по палаткам, ворочаясь на непривычно мягком песке, он целый час слушал, как в сотне метрах от него шумит, накатывая на берег волны, Средиземное море…
День второй: Яффа – Рамла – Модиин-Маккабим-Реут – парк Аялон-Канада, дистанция 54 км
Он проснулся резко, как от толчка,
