Зинаида Рихтер - На «Литке» к острову Врангеля
На третий день замечается слабая передвижка льда, которой капитан немедленно решает воспользоваться. Машины заработали полным ходом, и, спустя четверть часа, мы свободны.
Освободившись из ледяного капкана, мы пробиваемся вперед в тяжелых льдах. В этот день нам удается пройти не более одной мили и снова приходится застопорить машины.
Тяжелые препятствия и частые остановки действуют на настроение команды. Каждая новая попытка пробиться — обходится нам очень дорого, уголь тает, а мы продвигаемся черепашьим шагом.
Берег о. Врангеля к западу от бухты Роджерса (налево гора Аттернон)
23 августа. Стоим на месте. Температура воздуха 6–7 градусов ниже нуля. По временам туман рассеивается и видны оба острова — Геральд и Врангеля.
Сегодня с утра изумительно яркий день. Вследствие сильной рефракции остров Врангеля точно огромный дирижабль, поднявшийся на воздух, медленно плывет над горизонтом.
Капитан послал людей посмотреть, не видно ли где разводьев. Одна партия, вернувшись, объявила, что в сторону Врангеля большие разводья и даже как-будто бы вдали виднеется чистая вода. Правда, высланная в этом направлении с целью проверить сообщение вторая партия под начальством старшего помощника не нашла никакой воды, но тем не менее все были взбудоражены. Уж очень всем хочется увидеть воду.
Несомненно, впереди вода! — взволнованно кричит доброволец, взобравшийся на марс. — Совершенно ясно вижу широкую синюю полосу.
Столь решительное подтверждение важной сенсационной новости заставляет меня сломя голову броситься к себе в каюту с тем, чтобы немедленно написать и послать по радио телеграмму в редакцию.
Обычно капитан цензурует корреспонденции с точки зрения правильности рейсовых сообщений и морской терминологии. На этот раз он отказывается визировать наши телеграммы, сказав, что не уверен в том, что впереди действительно вода, а не обман зрения. В море, как и в пустыне, часто вводит в заблуждение марево.
Тем не менее капитан отдает приказание готовить машины.
Вначале лед очень тяжел, кочегары нагоняют пары с таким усердием, как если бы мы приближались к дому после длительного плавания. Окрыляет надежда, что впереди чистая вода, свободный путь к заколдованному острову.
После многих тяжелых усилий, пробив несколько ледяных барьеров, входим в более слабый и разреженный лед. Вид больших открывшихся полыней и легкий, давно не слышанный плеск воды, рассекаемой ледорезом, приводит экипаж в восторг. Мы радуемся виду воды, как узник, вырвавшийся из темного подвала, радуется воздуху и свету. Теперь ледорез идет свободно, легко лавируя среди пловучих льдин.
Наступает ночь. Ледорез продолжает итти, раздвигая податливые льдины, рассекая гладкую поверхность больших полыней. В кают-компании не расходятся, никто не может спать в эту светлую полярную ночь. Охваченные радостью движения, не шумим, не спорим, изредка лишь обмениваемся замечаниями.
— Взгляните, товарищи, какая картина, — зовет кто-то, и все бросаются к окнам.
Всходит круглая ярко-шафрановая луна на неопределенно голубоватом небе полярной белой ночи. Против луны, над самым горизонтом, неподвижно нависло золотисто-кровавое, постепенно разгорающееся солнце. Шафранные лучи луны и кровавые — солнца повторяются во всех полыньях и озерках — широких, как трюмо, и круглых, как ручное зеркальце. Торосы бросают на резкую белизну снегов причудливые тени.
Склянки пробили полночь. Вахтенный, прижавшись лицом к стеклу, смотрит в кают-компанию. В одном из окон кают-компании показывается третий лик, такой же круглый, как и небесное светило, но с приплюснутым о стекло носом. Это вахтенный смотрит на нас в окно, удивляясь, что мы не расходимся. С явным намерением дать нам понять, что пора спать, он входит в кают-компанию и задергивает шторы.
По дороге в свою каюту, я задерживаюсь на палубе. По льдам от луны бежит шафранно-золотистая дорожка до самого острова Врангеля, который сейчас виден лучше, чем днем.
К утру мы выходим почти к самой кромке льдов, приблизительно к тому месту, откуда мы вошли в лед и начали свой дрейф.
24 августа. После того, как мы выбились из тяжелых льдов кромки надо было решить, что делать дальше, — продолжать ли пробиваться к острову Врангеля или итти обратно в залив Лаврентия за углем? Угля оставалось всего 750 тонн. Момент очень острый, от которого зависела судьба рейса и участь всего экипажа.
И капитан решил.
В 8 часов утра, после целой ночи хода, ледорез стал на якорь.
— В 2 часа дня в кают-компании соберется совещание командного состава с представителями судового комитета, ячейки, «врангелевцев» и ученых, — сказал мне один из помощников капитана. — Капитан вас приглашает.
«Литке» у входа в бухту Роджерса
Совещание единодушно постановило — итти вперед! Решение смелое и безусловно правильное.
25 августа. Идем с 8 часов средним ходом, лавируя среди разреженного, но крупного льда. С левого борта на траверзе маячит Геральд. Убедившись, что с юга невозможно пробиться к Геральду, забираем восточнее. Есть основание думать, что с этой стороны лед слабее и нам удастся прорвать ледяные траншеи, которыми огородился остров. Может быть, если лед действительно отошел от берегов Геральда и Врангеля, это последний тяжелый форт, который нам необходимо взять, чтобы достичь цели.
26 августа. Густой туман. Опять стоим! Капитан не показывается в кают-компании, помощники держатся еще конспиративнее, чем обычно, но в воздухе чувствуется какая-то тревога. Все чего-то напряженно ожидают.
По углам шепчутся о том, что будто бы капитан решил отказаться от дальнейших попыток пробиться к острову Врангеля. Ждем только, чтобы рассеялся туман, и тогда сейчас же пойдем обратно в залив Лаврентия за углем. С отчаянием прислушиваюсь я к этим слухам, не зная, верить или не верить им? Проверить же слух не у кого.
Обращаться к помощнику, я знала, совершенно бесполезно.
— Правильно, что идем назад… Разве можно пробиться в этих тяжелых льдах. Напрасно только тратим уголь… — раздавались голоса в красном уголке.
Раньше на подобные замечания команда отвечала градом бодрых и острых словечек, заставлявших скептиков прикусывать язык. Но теперь все подавленно молчали.
В 7 часов на судне поднялась обычная беготня, как всегда, когда начинают готовить машины. Идем! Но куда? Неужели назад?
На счастье в коридоре я столкнулась со спешившим куда-то ревизором, от которого скорее, чем от кого-либо другого, можно было узнать правду.
