Жюль Верн - Завещание чудака
Вслед за колесницей в безукоризненном порядке двинулись члены клубов, представители властей, как военной, так и гражданской, отряды кавалерии, а за ними широкие массы публики.
Излишне говорить, что все двери, окна, балконы, подъезды, даже крыши домов на Ла-Салль-стрит были полны зрителей всех возрастов, причем большинство их заняло места еще накануне.
Когда первые ряды процессии достигли конца авеню, они повернули налево и направились вдоль Линкольн-Парка. Какой невероятный муравейник людей толпился теперь на двухстах пятидесяти акрах этого очаровательного местечка, окаймленного на западе сверкающими водами Мичигана, парка с его тенистыми аллеями, рощами, лужайками, покрытыми пышной растительностью, с маленьким озером Винстон, с памятниками Гранту и Линкольну, с площадью для парадов и с зоологическим садом! Из сада в эту минуту доносился вой хищных зверей и обезьян, желавших, по-видимому, порезвиться и принять участие во всеобщем торжестве. Обычно в будни Линкольн-Парк представлял собой пустыню, и попавший сюда случайно иностранец мог подумать, что этот день был воскресеньем. Но нет! Это была пятница, обычно неприятная, унылая пятница 3 апреля.
Об это никто не думал в толпе любопытных, обменивавшихся замечаниями об участниках процессии и сожалеющих, без сомнения, что сами не принимали в ней участия.
— Да, — говорил один из них, — эта процессия так же великолепна, как та, которая была при открытии нашей выставки.
— Верно, — отозвался другой, — во всяком случае, она стоит той, которую мы видели двадцать четвертого октября в Мидуэй-Плезанс.
— А эти шестеро, которые маршируют около самой колесницы! — воскликнул один из чикагских матросов.
— Некоторые вернутся с полными карманами, — прибавил кто-то в группе рабочих завода Кормика.
— Можно сказать, счастливый билет они вытянули, — вмешался владелец ближайшей пивной, человек громадного роста, у которого пиво, казалось, сочилось из всех пор тела. — Я бы отдал все, что у меня есть самого ценного, чтобы быть на их месте!..
— И вы, во всяком случае, не прогадали бы! — ответил широкоплечий мясник со Сток-Ярда.
— День, который принесет им целые груды кредитных билетов! — послышался чей-то голос.
— Да… богатство им обеспечено!
— И какое богатство!
— Десять миллионов долларов каждому!
— Вы хотите сказать — двадцать миллионов?
— Ближе, кажется, к пятидесяти, чем к двадцати!
В том возбуждении, в котором они находились, эти люди очень быстро договорились до миллиарда — цифра, между прочим, чаще всего употребляемая в разговорах, ведущихся в Соединенных штатах.
Но, разумеется, все эти предположения основывались только на гипотезах.
Ну, а что же дальше?.. Неужели эта процессия решила обойти весь город?
Если в программу входила такая «прогулка», то на нее не хватило бы и целого дня!..
Как бы то ни было, все с теми же шумными проявлениями радости, под звуки громкой музыки, оркестра и пения хора певческой капеллы, среди оглушительных «гип! гип!» и «ура» толпы длинная колонна, никем не останавливаемая, дошла до входа в Линкольн-Парк у которого начинается Фуллертон-авеню. Оттуда она повернула налево и двигалась на протяжении двух с половиной миль в западном направлении вплоть до северного рукава реки Чикаго. Между тротуарами, черными от толпы, оставалось еще достаточно места для того, чтобы процессия могла свободно продвигаться вперед.
Перейдя мост, она дошла до Бранд-стрит, до той великолепной городской артерии, которая носит название бульвара Гумбольдта, и, сделав, таким образом, около одиннадцати миль в западном направлении, повернула на юг и от начала Логан-сквера продолжала свой путь, двигаясь все время между живой изгородью любопытных.
Начиная с этого пункта, колесница беспрепятственно докатилась до Пальмер-сквера и остановилась перед входом в парк, носящий имя знаменитого прусского ученого.
Был полдень, и получасовой отдых в Гумбольдт-Парке был необходим, так как прогулка предстояла еще длинная. Здесь толпа могла отдохнуть на зеленых лужайках, среди которых текли, освежая их, быстрые ручьи; площадь парка составляла более двухсот акров.
Как только колесница остановилась, оркестр и хоры заиграли и запели «Star Spangled Banner»[1], вызвавший такую бурю аплодисментов, точно дело происходило в мюзик-холле какого-нибудь казино.
Самого западного пункта, находившегося в Гарфильд-Парке, процессия достигла в два часа дня. Как видите, в столице штата Иллинойс в парках нет недостатка! Из них не меньше пятнадцати главных, причем Джексон-Парк занимает пятьсот девяносто акров, а в общей сложности парками покрыты две тысячи акров[2] земли — лужаек, рощ, лесных зарослей и кустарников.
Завернув за угол, образуемый бульваром Дуглас, процессия продолжала двигаться в прежнем направлении, чтобы дойти до Дуглас-Парка и оттуда дальше, по Саут-Вест-стрит; потом она перешла через южный рукав реки Чикаго, а затем реку Мичиган и канал, который тянется к востоку от нее, после чего ей оставалось только спуститься на юг, двигаясь вдоль Вест-авеню, и, пройдя еще три мили, дойти до Гайд-Парка.
Пробило три часа. Пора было сделать новую остановку, прежде чем возвращаться в восточную часть города. Теперь оркестр пришел уже в полное неистовство, исполняя с необыкновенным воодушевлением самые веселые и самые безумные де-катр и аллегро, заимствованные из репертуара Лекока, Вернея, Одрана и Оффенбаха. Кажется совершенно невероятным, что присутствующие не были вовлечены в танцы этим увлекательным ритмом публичных балов. Во Франции, наверное, никто не смог бы ему противостоять!
Погода была великолепная, хотя воздух все еще оставался холодным. В штате Иллинойс в первые дни апреля зимний период далеко еще не закончен, и навигация по озеру Мичигану и реке Чикаго обыкновенно не возобновляется с начала декабря и до конца марта.
Но хотя температура оставалась еще низкой, воздух был так чист, солнце, совершая свой путь по безоблачному небу, лило такой яркий свет, очевидно тоже «принимая участие в общем празднике», как выражаются репортеры официальной прессы, что нельзя было сомневаться, что до самого вечера все будет идти так же удачно.
Масса народа все еще не редела. Если среди них теперь отсутствовали любопытные северных кварталов, то им на смену явились любопытные южных кварталов, не менее оживленные, оглашавшие воздух такими же громкими, такими же восторженными криками «ура».
Что касается различных групп этой процессии, они сохраняли тот же порядок, в каком они были в самом начале, перед особняком на Салль-стрнт, и в каком они, без сомнения, останутся вплоть до самого последнего пункта своего длинного путешествия.
