Жюль Верн - Великолепная Ориноко
— Которую я не разделяю, — возразил господин Фелипе.
— Которую я категорически отвергаю, — добавил господин Баринас.
В результате вмешательства господина Мигеля уже не два, а три человека принялись яростно отстаивать права Гуавьяре, Ориноко и Атабапо. Спор длился еще час и, возможно, так никогда бы и не кончился, если бы Фелипе и Баринас вдруг не воскликнули:
— Ну что ж... Едем!
— Едем? — озадаченно переспросил господин Мигель, совершенно не ожидавший подобного предложения.
— Да! — ответил господин Фелипе. — Едем в Сан-Фернандо, и если там я не докажу вам со всей очевидностью, что Атабапо — это Ориноко...
— А я, — добавил господин Баринас, — если я не смогу вас убедить, что Ориноко — это Гуавьяре...
— Тогда я, — закончил господин Мигель, — заставлю вас признать, что Ориноко — это Ориноко!
Вот каким образом и при каких обстоятельствах решились наши географы на подобное путешествие. Может быть, эта новая экспедиция наконец-то позволит выяснить, где находятся истоки Ориноко. Если, конечно, допустить, что сведения предшествующих исследователей не полностью достоверны.
Впрочем, они собирались подняться вверх по течению всего лишь до городка Сан-Фернандо[24], где Гуавьяре и Атабапо текут на расстоянии нескольких километров друг от друга. Когда же будет установлено, что они — не более чем притоки, то придется признать правоту господина Мигеля. И подтвердить гражданский статус Ориноко, коего недостойные реки намеревались ее лишить.
Сказано — сделано. А потому господин Мигель и его коллеги решили незамедлительно провести в жизнь родившееся в результате бурной дискуссии решение. Это произвело большое впечатление в научном мире, в высшем обществе Сьюдад-Боливара и вскоре привело в волнение всю Венесуэльскую республику.
Иные города напоминают людей, которые, прежде чем обрести окончательное и постоянное место жительства, долго колеблются и выбирают. Именно так обстояло дело с главным городом провинции Гвиана, возникшим на правом берегу Ориноко в 1576 году. Первоначально он располагался в устье Карони и назывался Сан-Томе, затем, десятью годами позже, был передвинут на пятнадцать лье[25] вниз по течению. Сожженный англичанами по приказу Уолтера Рэли[26], он был вновь отстроен в 1764 году на сто пятьдесят километров выше по течению в том месте, где ширина реки не превышает четырехсот саженей. Отсюда и его название Ангостура («Узкий»), позже замененное на Сьюдад-Боливар.
Центр провинции расположен в ста лье от дельты[27] Ориноко, уровень воды в которой, отмечаемый на возвышающейся посередине реки скале Пьедра-дель-Мидио, существенно меняется в зависимости от времени года.
Согласно последней переписи, в городе двенадцать тысяч жителей плюс обитатели предместья Соледад на левом берегу реки. Город тянется от бульвара Аламеда[28] до квартала «Сухой собаки». Название более чем странное, так как этот квартал расположен в низине и потому больше других страдает от наводнений, вызываемых внезапными и обильными паводками.
Главная улица с ее общественными зданиями, элегантными магазинами и крытыми галереями, дома на склонах сланцевого холма, прихотливо разбросанные среди зеленых кущ сельские жилища, озерки, образованные разветвлениями реки, оживленное движение парусных и паровых судов в порту, свидетельствующее об интенсивной торговле на реке и на суше, — все это радовало взоры и оставляло неизгладимое впечатление.
Железная дорога, ведущая в Соледад, вскоре соединит Сьюдад-Боливар со столицей Венесуэлы Каракасом. А это позволит расширить торговлю кожами, кофе, хлопком, индиго, какао, табаком, начавшуюся после открытия в долине Юруари золотоносных кварцевых жил.
Итак, известие о том, что трое ученых, членов Венесуэльского географического общества, намерены разрешить вопрос об Ориноко и двух ее притоках, вызвало живой отклик в стране. Боливарцы — люди экспансивные, страстные, пылкие. В дело вмешались газеты, выступая в поддержку сторонников Гуавьяре, Атабапо и Ориноко. Публика заразилась их энтузиазмом. Можно было подумать, что эти реки грозят изменить свое течение, покинуть пределы республики и эмигрировать в иную часть Нового Света, если их роль не будет оценена по достоинству.
Таило ли в себе серьезные опасности это путешествие вверх по реке? Да, в известной степени, для путешественников, которые могут рассчитывать только на собственные силы. Но разве разрешение этого жизненно важного вопроса не заслуживало некоторых жертв со стороны правительства? Разве это не было поводом использовать армию, которая могла бы насчитывать двести пятьдесят тысяч человек и никогда не располагала и десятой долей от этого количества? Почему не предоставить в распоряжение исследователей хотя бы одну роту из этой армии, состоявшей из шести тысяч солдат, семи тысяч генералов? Не говоря уже о высшем офицерском составе? (Документальным сведениям об этнографических достопримечательностях, приводимым Элизе Реклю[29], можно доверять.)
Но господа Мигель, Фелипе и Баринас не нуждались в таком количестве телохранителей. Они будут путешествовать за свой счет, и им не нужно иной охраны кроме пеонов[30], жителей льяносов, матросов и проводников, живущих на берегах реки. Они лишь повторят то, что было сделано до них первопроходцами науки. Впрочем, ученые не собирались продвигаться выше расположенного на слиянии Атабапо и Гуавьяре Сан-Фернандо. Нападение же индейцев возможно лишь в верхнем течении реки, где обитали независимые и воинственные племена, потомки карибов[31], которых не без оснований считали виновными в грабежах и убийствах. Однако ниже Сан-Фернандо, на другом берегу, около устья Меты путешественника поджидает не слишком приятная встреча с не склонными подчиняться законам гуахибо и со свирепыми кива[32], чья жестокость была известна не только на берегах Ориноко, но и в Колумбии.
Вот почему в Сьюдад-Боливаре были весьма обеспокоены судьбой двух французов, отправившихся в путешествие примерно два месяца назад. Поднявшись вверх по течению, миновав устье Меты, они двинулись через места, населенные кива и гуахибо, и с тех пор о них не было никаких известий.
Действительно, в верхнем течении Ориноко, пока что недостаточно изученном и, в силу своей удаленности, лишенном торговых и административных связей с венесуэльскими властями, хозяйничали местные кочевые племена, весьма опасные для путешественников. Индейцы, ведущие оседлый образ жизни на западе и севере великой реки, занимаются главным образом сельским хозяйством и отличаются весьма кротким нравом, чего никак нельзя сказать об индейцах, живущих в саванне. Всегда готовые к грабежу, и по природной склонности и по необходимости, они не останавливаются ни перед предательством, ни перед убийством.
