Сборник - Три еврейских путешественника
Для дальнейшего знакомства с тематикой путешествий и географических представлений в эпоху Средневековья можно порекомендовать следующие книги:
Хеннинг Р. Неведомые земли. Предисловие и редакция А.Б. Дитмара. М., 1961.
Райт Дж. К. Географические представления в эпоху крестовых походов. М., 1988.
Чекин Л.С. Картография христианского средневековья. М., 1999.
Три еврейские путешественники
Введение
В Средние века между христианскими народами Европы, которая разделена была тогда на множество мелких владений, не находилось много охотников пускаться в дальние странствования – за исключением, конечно, крестоносцев, – как по недостатку любознательности и желания ознакомиться с чем-либо вне своей страны, так и из опасения встретить на пути множество препятствий и опасностей. Одни только евреи, рассеянные по всем европейским государствам, безбоязненно совершали в то смутное время обычные путешествия для поклонения святым местам своего бывшего возлюбленного отечества. Редкий из зажиточных или ученых евреев не считает своей священной обязанностью посетить Святую землю; большая же часть из них старается пред концом дней своих совсем переселиться туда, чтобы сложить там свои кости, побуждаясь к тому глубоким верованием, что воскресение мертвых должно произойти только в Палестине и что всякий умирающий там получит отпущение соделанных в жизни грехов[2]. Надобно, впрочем, сказать, что евреи имели, сравнительно с другими нациями, больше средств и удобств к совершению подобных путешествий. He говоря о материальном достатке большей части из них, как главных двигателей тогдашней европейской торговли, они – главное – владели языком (библейским), с которым могли свободно объехать почти весь мир; ибо повсюду встречали своих соплеменников, которые с братской любовью оказывали странствовавшим братьям по вере всевозможное содействие и помощь. Таким образом, набожных пилигримов между евреями в то время было много; но из таких путешественников, которые не ограничивались бы посещением Палестины, a стремились в другие отдаленные страны, за пределы Святой земли, и оставили в средневековой еврейской литературе памятники о своих странствованиях, известны только двое, а именно: раби Вениамин Тудельский и раби Петахия Регенсбургский. Оба они принадлежат к XII столетию, называемому золотым веком раввинской литературы, произведшим многих знаменитых писателей, каковы: Иуда Галеви, Ибн Эзра (Авраам и Моисей), Маймонид и другие. Собственно научной цели в сочинениях означенных двух туристов искать нельзя, так как землеведение в Средние века не процветало, и если христианские народы Европы, как мы заметили выше, не интересовались изучением чужих стран, тем менее евреи могли увлекаться подобной любознательностью, когда они, теснимые со всех сторон, заняты были исключительно мыслью о самосохранении. Потому в описании тогдашних путешествий могли быть, как говорит доктор Цунц, только два направления – еврейское и практическое (judisch und praktisch). К первому относились сведения о Святой земле, о судьбе и месте жительства рассеянных израильтян; ко второму – сообщения в интересах торговли и промышленности или рассказы для приятного развлечения читателей[3].
Путешественники наши, кроме желания ознакомиться с бытом единоверцев своих во всех частях известного тогда света, посетить синагоги, поклониться могилам чтимых мужей, руководились в своем странствовании, особенно же р. Вениамин Тудельский, как мы полагаем, господствовавшею в то время между евреями мыслию о самостоятельном существовании где-то десяти израильских колен и потомков Моисея (беней-Моше). В IV книге Ездры, апокрифической (гл. 13), говорилось, что когда ассирийский царь Салманассар переселил десять колен по ту сторону Евфрата, то они приняли решение покинуть язычников и удалиться в такие места, где бы они беспрепятственно могли совершать свое богослужение и строго соблюдать закон Моисеев, за нарушение которого они были так жестоко наказаны. Историк Иосиф Флавий свидетельствовал, что потомки десяти сыновей Израиля расселились в 127 областях империи Ассирийской от пределов Индии до Ефиопии[4]. Талмуд учил, что колена эти рассеялись между народами Востока, но помнят еще обрезание и сохранили некоторые обряды Моисеева закона, хотя измененные и искаженные[5]. К этим свидетельствам присоединялись в Средние века достоверные сведения о существовании в Аравии независимых воинских племен, о еврейско-хазарском царстве на берегах Волги и об особом еврейском государстве в Абиссинии. «Слухи эти, – говорит историк Грец, – утешали, как сладкое сновидение, вздыхавших под строгим бичом евреев и возбуждали в тоскующих сердцах их страстное желание разыскать означенные царства»[6].
При таком-то возбуждении умов явился в IX веке между евреями один странствователь, по имени Эльдад, который, назвав себя потомком из колена Дана, принес, к великой радости соплеменников, известия о месте жительства существовавших будто бы самостоятельно в Азии и Африке десяти колен и о царстве беней-Моше, окруженном столь известною по еврейским преданиям рекою Сабатионом[7].
Предполагая, что Эльдад своим повествованием мог возбудить в двух наших путешественниках желание отыскать и посетить лично местопребывание независимых еврейских царств, мы сочли нужным описанию путешествий их предпослать рассказ Эльдада Данита.
К сожалению, как этот рассказ, так и реляции pp. Вениамина и Петахии дошли до нас далеко не в полном виде (как мы подробно объясняем в предисловиях к последним), наполненные притом множеством ошибок и неправильностей в правописании, преимущественно собственных имен. Но по этому случаю не должно забывать, что рукописи означенных сочинений в течение нескольких веков, до первого печатного их издания, переходили из рук в руки большей частью невежественных переписчиков и потому естественно подвергались самовольным поправкам и искажениям. Кроме того, библейским языком, на котором все три сочинения написаны, чрезвычайно трудно и даже невозможно выразить собственные имена небиблейские по причине отсутствия в орфографии этого языка гласных букв. Что касается до встречаемых во всех помянутых сочинениях баснословных или вымышленных рассказов, то от этого недостатка не были свободны и все другие произведения Средних веков, особенно исторические, и потому вина в этом должна падать всецело на дух тогдашнего времени.
