Барбара Сэвидж - Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Мне захотелось проехать на велосипеде сначала Штаты, потом, после перелёта,— Испанию. Ларри был целиком «за» и даже более. Он мечтал о Египте.
— Ладно, но зачем останавливаться? — заявила я.— Мне давно хотелось побывать в Непале и посмотреть Гималаи. Может, после поездки по долине Нила полетим туда?
И тут нас понесло. Мы оба согласились, что уж если доберёмся до Непала, то почему заодно не побывать и в Новой Зеландии. Мы слышали о Новой Зеландии много хорошего и время от времени подумывали туда отправиться. И потом, там ведь рядом Таити — волшебный соблазн островного рая Южного моря. Путешествие вокруг света? А почему, собственно, нет? Если уж мы собираемся бросить работу, отказаться от дома и избавиться от своих пожитков, то надо выжать максимум удовольствия из своей свободы и продолжить путешествовать после Испании. Если будем экономить больше года, остаток 1977-го и первую половину 1978 года, то сможем себе позволить двухгодичное дешёвенькое путешествие.
— О'кей, так и решим. Через год оставим работу и отправимся вокруг света,— заявила я в конце обсуждения.— И поскольку мы собрались начать с велопробега, почему бы его не продлить и не проделать весь путь на велосипедах? Вот это будет настоящим приключением!
Я была потрясена словами, сорвавшимися с моего языка. Что же это я, чёрт подери, ляпнула? Мне, существу в пять с лишним футов ростом и в сто пятнадцать фунтов весом, объехать весь мир на велосипеде за два года? Я так громко прыснула, что проглотила остатки завтрака. Это была совершенно нелепая идея.
Однако Ларри не засмеялся, и я увидела, как на его губах заиграла самодовольная ухмылка. От этой улыбки меня прошиб озноб. «О Господи! — подумала я.— Эта затея пришлась ему по вкусу».
— Уверен, мы это сможем! — Ларри загорелся.— Если нам удастся пересечь Штаты, то тем же способом мы сумеем проделать и остальной путь. Это великолепная идея! В ней есть всё: вызов, приключение, достижение. Ты сама её обозначила. Забудь о перелётах с места на место и комфорте каких-нибудь «супер-дупер» туравтобусов, которые останавливаются во всех примечательных для туристов местах. Мы увидим мир с велосипеда и будем устраивать стоянки где угодно. Будем бороться до седьмого пота, встречаться с людьми и узнаем мир таким, какой он есть. Научимся независимости и стойкости. Это будет бесценный опыт на всю оставшуюся жизнь.
«Рехнулся,— подумала я,— мы же погибнем. Настоящей и простой смертью». Честно говоря, весь замысел был грандиозно-абсурдным.
Тем не менее энтузиазм Ларри начал заражать и меня. Он искренне верил, что мы на это способны, и чем больше рассуждал на эту тему, тем сильнее мне передавалось его возбуждение. Убрав тарелки со стола, он разложил наши атласы мира. Мы были как два ребёнка, увлечённые новой рождественской игрушкой. Каждый пытался проложить маршрут так, чтобы увидеть как можно больше. Соединённые Штаты, Канада и Европа представлялись нам изученными, но с продвижением на Восток посыпались вопросы. Можно ли женщине ездить на велосипеде в исламских странах? Должна ли я носить на себе ворох одежды и чадру, преодолевая пески Среднего Востока?
Сильнее всего Ларри беспокоила Индия — из-за «голодающих масс». Его занимало, как поступить, если толпы «недоедающих индийцев» будут нас повсюду преследовать. Со своим аппетитом Гаргантюа он, естественно, переживал по поводу возможного недостатка еды. По нашим сведениям, дорога от индийской границы в Катманду, в Непал представляла собой двухсотмильную череду немощёных «американских горок», без пищи и воды. Для велосипедиста — невозможно, представляла я. Но Ларри был настроен оптимистично.
— Договоримся с водителями автобусов на границе, и они будут сбрасывать нам еду и воду, проезжая мимо каждый день. Что-нибудь сообразим. К тому времени, как доберёмся до Непала, мы должны поднатореть в разрешении подобных проблем,— заключил он.
Дойдя до Юго-Восточной Азии, мы потерпели неудачу. Наши знания о Таиланде, Малайзии и Индонезии равнялись почти нулю. По моим представлениям, страны эти были примитивными. А что, если, оказавшись там, мы не найдём ничего, кроме кишащих змеями и тиграми джунглей? Стало забавно. Я никогда не была почитательницей змей.
Следовало обеспокоиться ещё множеством неразрешённых вопросов, но и Ларри и я предпочли от них отмахнуться. Если бы мы взялись раздумывать над тем, какие неприятности могут нас подстерегать, то наше предприятие вряд ли бы состоялось, не выдержав груза сомнений. Вместо этого мы говорили о том, как будем нырять с маской и трубкой на коралловых рифах Таити, взбираться на гробницу Тутанхамона и покорять Скалистые горы, Альпы и Гималаи. В глубине души жила уверенность, что это путешествие меня прикончит, зато гибель теперь представлялась прекрасной.
Спустя месяцы после принятия нашего «судьбоносного» решения я сочла, что следует проявить благоразумие и провести испытание на длинной дистанции. Подобного опыта, ко всему прочему, у меня не было. Весь мой энтузиазм по поводу велотура основывался на одной слайдовой презентации и малоубедительном заявлении Ларри, который имел в своём запасе единственный трехсотпятидесятимильный четырёхдневный велопробег от Юрики до Сан-Хосе, Калифорния, а также на том, что «в общем чёрт знает сколько удовольствия несмотря на жуткие телесные страдания в первые два дня». Самая длинная дистанция, которую я проезжала когда-либо за день, составляла двадцать пять миль; а Ларри рассчитывал, что в США на безлюдных участках трассы мы будем преодолевать расстояние в три раза большее. Так что весной 1977 года в одну из суббот я решила вскочить на свой велосипед и выжать восемьдесят миль, чтобы узнать, на что это похоже. Мы с Ларри поехали на юго-восток от Санта-Барбары, преодолели несколько хребтов по пути к Охай, свернули на юг к Вентуре, потом — на север и вернулись домой вдоль побережья.
Поездка проходила без осложнений, пока на полпути между Охай и Вентурой у Ларри не спустила шина. Такую шину невозможно правильно установить, пока она не накачана до ста десяти фунтов, а наш ручной насос для этого не годился. Ларри помчался в Вентуру. Воздушных насосов не оказалось ни на одной из городских бензоколонок, но один служащий посоветовал нам обратиться в магазин по продаже мотоциклов «Харлей-Дэвидсон» на окраине города.
Мы воспользовались советом. Закатив свои велосипеды в помещение магазина, мы оказались лицом к лицу с семью мужчинами, на каждом из которых лежал отпечаток явной принадлежности к «Чёртовым Ангелам»: на руках и груди у них были вытатуированы голые женщины, тяжёлые цепи и «МОМ». Не берусь судить, кто из нас больше огорчился: семеро мужиков при виде двух «интелей», ввалившихся со своими легковесными колёсами в пристанище для их скакунов из хрома и стали, или мы, наткнувшись на семерых свирепо разглядывавших нас амбалов. Физиономии байкеров при нашем вторжении в их святилище имели приблизительно то же выражение, какое можно вообразить на лицах надменных французских судей при появлении на старте гонок «Тур де Франс» кого-нибудь из участников с колодой карт на спицах, а также со свисающими с руля разноцветными ленточками и гудком-пищалкой.
