Виталий СЕМИРА - ТАЙЛАНД — СТРАНА БЕЗ ТАЙН? ТАЙСКАЯ ПРИРОДА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
В Чумпон мы приехали в хорошем настроении. Конечно, сидеть в поезде, хоть и комфортабельном, где два раза кормили на убой, как в самолете, мы устали. Но на стыке двух вагонов поезда образовывалась открытая площадка, и мы стояли на ней, любуясь периодически возникавшим видом моря с пальмами, в предвкушении отдыха. Большинство ехало в Суратхани — в Чумпоне вышли единицы. У поезда приезжих ожидали девушки с рекламой: плыть на остров Ко Тао или другие острова. В рекламке, что я взяла, предлагалось либо плыть на следующее утро, ночуя в Чумпоне, либо ночным рейсом, ночуя прямо на кораблике. Я выбрала второе — тем более, что это было более дешево, и на ребенка полагалась скидка. А сначала девушка отвезла нас в маленькую гостиницу, сказав, что мы можем до вечера подождать здесь, а пока принять душ и отдохнуть — бесплатно. Интернетом я воспользовалась в этой гостинице тоже бесплатно.
Ее хозяин был немцем, женившемся на тайке. Их дочка, немного младше Яси, как раз пришла со школы, в сине-белой школьной форме европейского вида и с галстучком, и делала упражнение по Тайскому языку, аккуратно выписывая в столбик длинные ряды букв. Мама помогала ей — как и я Ясе. Мы помылись, прогулялись по рынку и вернулись: смотреть в Чумпоне было нечего. Может, оправданней было сразу поехать к пристани, ожидая кораблик — но пришлось бы долго ждать в темноте, а от пирса до центра 10 км: не хотелось ехать туда, обратно и вновь туда, да это и не предлагалось. Но если бы мы провели день у пристани, мы бы тогда искупались и прогулялись вдоль длинной вереницы кораблей — что само по себе было неплохим зрелищем. Мы не смогли по достоинству оценить его в темноте, когда такси из гостиницы отвезло туда нас — и пару немцев, которые оживленно говорили всю дорогу. Психологически немцы более похожи на нас, чем другие иностранцы.
Когда мы прибыли на берег моря, чтобы ехать на острова, один из иностранцев в гостинице дал мне газету с описанием катастрофы, которая случилось в предыдущий день в Индийском океане, на противоположном берегу Таиланда.
"Могут быть волны. Вы не боитесь плыть?" — спросили иностранцы. "Да нам без разницы (It doesn't matter)," — ответила я, как среагировал бы всякий русский человек. После ада нашей жизни не возникает страха даже перед стихийными бедствиями. Русские люди настолько устали, что готовы отдыхать в любых условиях, что проявила катастрофа и отразил наш телевизор. Так что моя реакция была типичной.
Я не смотрела телевизор, а информация в Тайской газете в первый день была отрывочной. Там сообщалось о паре сотен погибших тайцев и двух тысячах индусов: волна перевернула кораблик на оконечности Индии: ходивший из Каньякумари к храму Вивекананды на острове, а плотность населения, жившего в хижинах на индийском берегу, была мне хорошо известна. Сообщалось о том, что волны типа цунами периодически затрагивают берега Таиланда (были приведены даты 1990, 1993 гг. и т. д.). Тайские власти успокаивали туристов. Как говорилось потом по телевизору, они знали о волне от американцев, минут за сорок, но населению решили не сообщать, чтобы не устраивать паники.
И я, бегло просмотрев статью, хотела вернуть газету пожилому иностранцу, который мне ее дал — он махнул рукой: мол, оставьте себе. Моя безмолвная и безэмоциональная реакция, возможно, свидетельствовала для него, что я просто не врубаюсь, если сказать по-русски. По расстоянию (100–200 км) мы были близко от зоны катастрофы — но на другой стороне южной части Таиланда, узкой полосой вдающейся в море посреди двух океанов. И мне даже в голову не пришло, что если бы цунами возникла на два дня позже и не в Индийском, а в Тихом океане — что гораздо типичнее, мы бы оказались в зоне бедствия, и вдобавок в море — где не спасся никто.
Путешествуя по буддийской стране, проникаешься буддийским покоем. А он дает стремление сдерживать эмоции и желания: экспансию как можно больше увидеть и посмотреть, соблазн купить и привычку есть и пить, когда не хочется: а на жаре не хочется есть и не стоит много пить — все выходит с потом (лучше обливаться — это дает куда более сильный эффект прохлады). Я похудела в Таиланде на 7 кг. Я бы даже не обратила внимание на то, что ограничиваю себя, списывая это на отсутствие лишних денег, если бы не один эпизод. Как я говорила, я хотела заехать в Мае Хон Сонг, но не поехала — а потом пожалела: все же мне не хватило впечатлений от гор и горных народов. И ответом на переживания по этому поводу послужило требование отказа от сильной внутренней струи желания — как и от эмоций вообще: для меня подобное приказу обратиться в камень. Они ощущались как некий комок в груди, холмик, быть может, лишний для меня, а также болевая точка, которую при желании можно затронуть — потому ее и следовало убрать.
В Тайской мифологии есть хорошие мифы о камнях. Кроме небес, они мыслятся прародиной людей (что для тайцев согласуется с исторической правдой), и в некоторых мифах это первичное обиталище людей становится раем, куда идут души праведников. В тибето-бирманской версии мифа о потопе на горе ищут пристанище спасшиеся люди, от которых происходит новый человеческий род. Есть тибето-бирманский миф о "всезнающей скале" Лунгилунг или миф о скале, живущей как человек и имеющей жену и детей.
Но хоть мне и нравились Тайские горы, требование обратиться в камень оказалось неожиданным для души и вызвало протест: "Я и так всю жизнь себе во всем отказываю! А тут я отдыхаю, следуя принципу максимального удовольствия — могу я расслабиться? И потом, в путешествии только желания и ведут вперед — без них невозможен поиск. Как же я могу их оставить?" В принципе я понимала: если стать более чистым отражением внешних процессов, они сами могут направить меня, куда надо, даже лучше, чем я это сделаю от ума. И что внутренний контроль, вероятно, требует чего-то вполне выполнимого: возможно, отказа от субъективных эмоций, а не вообще от чувств. Конечно, я понимала буддийское требование отказаться от привязанностей — если мы хотим обрести свободу. Я вполне понимаю философию эпикурейства, где высшее наслаждение связано с умеренностью. Но эмоции взяли верх: не буду я сдерживать свои внутренние стихии! Кому и зачем это надо?
Есть страны преодоления и страны следования естественному потоку — подобно тому, как есть страны с правосторонним и левосторонним движением. Россия — страна с правосторонним движением, Таиланд — с левосторонним (как и Индия). И эти последние значительно серьезнее относятся к эмоциональной стороне жизни, в то время как мы практически пренебрегаем контролем над ней (даже христианское понятие праведности и греха ее почти не затрагивает).
