Антон Кротов - Вперёд, к Магадану!
Я ехал и думал: не преувеличивает ли водитель? И про себя решил, что если и преувеличивает, то немного. Я читал, что -70 (и ниже) в Якутии бывает, но редко, ну а -60, -62, особенно в Оймяконском районе, бывает каждый год. Неожиданно было лишь явление загорания при столь низкой температуре, но проверить слова сии мы не могли.
Узнали мы также, что в этом районе золото моют уже больше ста лет, многократно перемывая одну и ту же породу. Техника улучшается, и те отвалы, где содержание золота казалось низким (нерентабельно было перемывать), — с улучшением техники перелопачивают ещё раз, потом ещё, и ещё… Поэтому здесь все речушки мутные. Узнали, что каждая артель переползает с места на место, и, если ехать далеко, все избушки и постройки бросают. Дешевле новые построить, чем старые разбирать и перевозить по бездорожью.
А вот и приехали в артель. Проскочив запрещающий знак («STOP! ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА!») и переехав вброд мелкую речушку, оказались на месте. Шёл дождь, было довольно прохладно, даже мошка куда-то попряталась. Посреди леса, на берегу речки, стояло несколько деревянных домиков: столовая, ещё два жилых дома и туалет. В столовую и привёл нас водитель, оказавшийся начальником артели, сказал повару: «Накорми мужиков!» и уехал по делам, пообещав заехать через часик и вернуть нас на трассу. В столовой было тепло, полутемно, стояли две деревянные лавки и деревянный длинный стол, пахло едой, которая варилась в этом же помещении. На огне большой печи стояла большая кастрюля с супом (газовых, и, тем более, электрических плит там не было). В столовой, кроме нас, было только два человека: повар и один питающийся. Люди казались загорелыми из-за отсутствия освещения. Повар мягко ругал питающегося, за то, что он только и делает, что питается, а последний, насыпая в кружку с чаем сахар из огромной миски, отвечал, что он работает тоже вполне усердно.
Нас накормили супом, хлебом, чаем и дали еду в дорогу — в «северном» ассортименте: четыре больших пачки чая, штук пятнадцать коробков спичек, хлеб и консервы. От сигарет мы отказались. Сам процесс добычи золота мы не видели и не просились его смотреть, предполагая, что раз не показывают — значит, секрет. Выпив (на двоих) восемь кружек чая, мы сели на крыльце дожидаться появления начальника.
Вскоре начальник появился, посадил нас в свой «Уазик» и отвёз на трассу, а сам поехал назад, в Невер.
НА ТЫНДУ!
…Дорога на север, о которой наш предшественник, мудрый Пожидаев, написал в письме: «До Якутска пролетишь со свистом», — не соответствовала нашим мечтам о ней. Так как в Новосибирске я забыл свою штормовку, от дождя пришлось заворачиваться в тент. Машин было мало, они не всегда останавливались, а некоторые, даже остановившись, искали повод отказать непрезентабельным путешественникам. Мы надеялись застопить хоть какой автобус, но и автобусов не было. Пообедали (спасибо старателям за вкусную еду!), но скорости это не прибавило. За семь часов стояния на трассе мы сменили две машины и проехали… километра три.
Только когда уже мы начали помышлять о ночлеге, нас подобрал огромный грузовик двадцатилетней давности, с немолодым уже, непрерывно курящим водителем.
Водитель грузовика нещадно ругал Б.Н.Ельцина. Б.Н., по его словам, провинился в том, что присвоил всю зарплату всего региона за последние полгода. Действительно, многие люди на востоке жаловались, что зарплату им не платят полгода и больше, выплачивают только авансы — небольшие суммы, а некоторым и их не выплачивают, и целые посёлки живут «в кредит» — покупая продукты в магазинах в долг. Также Б.Н. не заплатил старателям ещё за прошлый сезон, золото, мол, сдают, а им и за прошлый год не уплачено.
— А не могут ли они это золото продать? — спросил я.
— А кому его продашь? Американцам, что ли? — мрачно отозвался водитель. Почему нельзя продавать золото американцам, мы так и не узнали.
Проехали посёлок Джелтулак. На современной карте он обозначен как нежилой. На вид это два дома, с неявными следами жизни, посреди густого, многолетнего леса. Старая автобусная остановка. Остатки каких-то строений. И лес, лес, лес…
А лет тридцать назад, рассказал водитель, Джелтулак был крупным посёлком, со всей инфраструктурой: почта, сбербанк, автовокзал, суд… Потом (с ростом Тынды) Джелтулак потерял своё значение, захирел, загнулся, наконец люди вообще покинули его, и лес пожрал место, где он находился.
Подъезжаем к Тынде. По обочинам дороги стоят… корейцы. При виде проезжающей машины они вожделенно протягивали к нам руки. В руках они держали банки или вёдра с какими-то тёмно-синими ягодками. Оказалось, что в Амурской области очень много корейцев, приехавших сюда на заработки — на лесоповал. По словам водителя, на эту работу ни одного русского не заманишь. Живут корейцы «в скотских условиях». А так как в последнее время им, как и всем, не платят зарплату, они в свободное от работы время собирают и продают ягоду-голубику.
Перед Тындой начался асфальт. Пошли естественные придатки большого города — дачи и огороды. Машин стало заметно больше. Наконец, мы выгрузились в самом центре города Тынды, столицы великого БАМа.
ТЫНДА
Тында была тем вожделенным городом, в котором мы предполагали помыться.
Покидая Москву, мы получили несколько тындинских адресов и телефонов. Зашли на почтамт; там, о радость, был городской телефон. (Обычно найти городской телефон в небольших городах — серьёзная проблема.) Нас согласилась принять некая, неизвестная нам доселе, Оля Краснопёрова. Необходимо было послать телеграмму домой, в Москву. Покидая столицу, я предполагал, что смогу вернуться домой к 20, максимум к 24 августа. Но на востоке скорости нашего передвижения оказались непредвиденно малыми: мы прибыли в Тынду только вечером 5 августа. Если возвращаться к 24 августа, то уже пора ехать домой, причём довольно быстро. Мы уже информировали о нашей небольшой скорости передвижения, послав телеграмму из Зилово; а здесь, на АЯМе, мы ползли ещё медленнее.
ЕДЕМ МЕДЛЕННО БЛАГОСЛОВИТЕ ЗАДЕРЖАТЬСЯ 1 °CЕНТЯБРЯ ЗДОРОВЫ
ЗАВТРА ПОЗВОНЮ ВПИСКУ НАШЛИ=АНТОН-
Я всегда пишу телеграммы печатными буквами, чтобы было понятно; но здесь девушка-телеграфистка не могла разобрать слово «ВПИСКА». «Что это за слово? Вли… Впи…?» — спросила она. Я пояснил. Андрей тоже послал телеграмму.
Телеграммы отправились в Москву, а мы отправились на вли… впи… вписку.
НА ВПИСКЕ
Оля, хотя нас никогда до этого не знала, прямо обрушила на нас свою доброту. Мало того, что она нас накормила и снабдила сахаром и иными продуктами, — она нам ещё подарила большой полиэтилен в качестве тента для палатки (наш, новосибирский, тент уже проявил свою бесполезность — он протекал) и куртку, так как свою штормовку я забыл более 4000 километров назад. Весь вечер мы мылись, стирали шмотки в стиральной машине и пили чай с майонезом.
